Ей стало стыдно за свое участие в общих насмешках над Шарлин.

– Кто-то? Лайла, вот кто! Вспомни хотя бы сегодняшнюю историю. Она буквально вывела меня из себя. Я знаю, она не виновата, потому что сама очень волнуется, но я-то ведь так расстраиваюсь. Я так стараюсь. Всю ночь читаю и читаю свой текст, тренируюсь поизносить все вслух. Дин помогает мне. Он, конечно, не очень в этом силен, но я такая тупица. Знаю, как всем не нравится по нескольку раз повторять эпизод, но не могу ничего с собой поделать, так волнуюсь. И я так устала. Мне кажется, я уже забыла, когда спала по-настоящему, – все время то работа, то упражнения. А Лайла со своими насмешками только вредит мне.

– Это верно, – угрюмо кивнула Джан. – Она всех смешит. И ненавидит нас с тобой. Лучше не обращать на нее внимания. Но разве кто-нибудь еще насмехается над тобой?

– А как же! Мистер Тилден, ассистент режиссера. Позавчера он назвал меня Элли Мэй Клэмпетт. Вся группа смеялась.

– А я не обратила внимания.

– Из «Парней с Беверли-Хиллз». Помнишь, там была такая…

Джан кивнула. Конечно, помнит. Барри Тилден был злой и смешной педик средних лет. Но какое он имеет право насмехаться над Шарлин на глазах всей съемочной группы?! Нельзя делать из девушки всеобщее посмешище.

– Я знаю, люди считают меня невеждой. А я и есть такая. Только я все равно не слепая и не глухая.

Шарлин шмыгнула носом.

– Нет, ты не слепая и не глухая, – согласилась Джан, протягивая Шарлин еще одну салфетку. – И тебе уже не семь лет от роду. У тебя есть силы. Разве ты не знаешь, что если Барри Тилден допекает тебя, ты можешь спокойно потребовать, чтобы его выгнали?

Шарлин резко подняла голову, и длинная, чудесная прядь серебристых волос откинулась с ее лба, как платок. Несмотря на красные заплаканные глаза, в эту минуту девушка была очень красива.

«Господи Иисусе, – подумала Джан, – да она в сто раз красивее, когда плачет!»

– О нет, я никогда не смогу так обойтись с ним! – возразила Шарлин. – Ведь у него семья, ему нужно кормить детей.

– Еще двоих таких же, как он парнишек, только чуть посимпатичнее, – более мягким тоном сказала Джан. – Я же не говорю, что тебе следует именно так и как можно быстрее обойтись с ним. Просто, что ты можешь это сделать, если захочешь. Без тебя это шоу не пойдет. Вся постановочная группа считается с тобой не меньше, чем со мной или с Лайлой. И потому никто не смеет насмехаться над тобой. Ты действительно можешь оставить их без работы, если только скажешь Марти или Саю, что не желаешь их присутствия.

– Тебя когда-нибудь увольняли? – спросила Шарлин. Джан отрицательно покачала головой. Но это была ложь.

– Ну вот, – сказала Шарлин, – а меня увольняли. И нет ничего хуже, чем остаться без заработка, а нужно платить за квартиру и покупать себе еду.

Джан улыбнулась:

– Какая ты славная, Шарлин! Но я ведь не говорю, что ты должна сделать так, чтобы Барри выгнали. Просто постарайся дать ему понять, что ты можешь этого добиться.

Шарлин задумалась.

– Ну, а что для этого нужно сделать?

– Просто посмотри ему прямо в глаза и скажи: «Не советую тебе еще раз вытворить что-нибудь в этом роде». Он сукин сын, но не дурак. Сразу все поймет.

– Не знаю, может быть, если бы ты или Лайла так сказали, он бы и понял, но я…

Джан удивленно взглянула на Шарлин. Боже, Боже, какое же это еще дитя! Она внимательно посмотрела ей в лицо, стараясь понять, действительно ли Шарлин настолько наивна.

– Шарлин, но разве ты ни о чем не догадываешься? – нежно спросила она.

– О чем?

– О том, что ты – одно из крупнейших событий национального телевидения последних лет? Да-да! В эту самую минуту девочки делают себе прически, пытаясь быть похожими на тебя, даже одежду перешивают на твой манер. Женщины называют новорожденных девочек Шарлин. Ты что, не понимаешь этого?

– Погоди, погоди…

– Но ведь это так и есть. – Джан глубоко вздохнула. – Разве ты не читаешь газетных заголовков – «Мода на Шарлин среди несовершеннолетних», «Новые стили одежды под Шарлин Смит», «Как стать похожей на Шарлин Смит»?! Ты что, не листаешь журналы? Да, Шарлин, ты уже добилась всего, чего можно добиться в твои годы восходящей звезде.

– Нет, мы с Дином как-то не очень читаем…

– Да ты что, Шарлин! Я была уверена, что ты знаешь, что мы с тобой стали не меньшей сенсацией, чем в свое время Гарбо.

– А кто он такой?

– Ты не знаешь Гарбо?!

– Не думай, что я могу всех упомнить. Он что, был одним из братьев Маркс?

Джан расхохоталась от всей души.

– Да сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Шарлин, – вздохнула Джан, – ты сейчас очень, очень популярна. Все только и мечтают что-нибудь разузнать о тебе. Как эта Лаура Ричи. Все журналисты. Авторы женских журналов. Весь народ. «Энтертейнмент Уикли». Они бы так и проглотили тебя. Что ты ешь на завтрак? Сколько ты весишь? Где покупаешь одежду и продукты? Какой твой любимый цвет?

– Но почему?

– Это называется шумиха. Люди одиноки, у них масса забот, а мы приносим им радость. Мы для них как друзья, как добрые соседи, если у них нет ни друзей, ни соседей. Некоторым просто необходимо на кого-то равняться. Кем-то интересоваться. А кто-то уверен, что мы принесем им удачу. А некоторым наоборот нравится смотреть на нас сверху вниз. Может быть, они чувствуют над нами превосходство, когда мы претерпеваем неудачи. Как бы там ни было, огромное количество людей интересуются тобой. Они смотрят в ящик, им нравится, как ты выглядишь, что ты говоришь, и им хочется о тебе знать больше.

Шарлин выглядела растерянной.

– Но ведь то, что я говорю по ящику, это не мои слова, это слова сценария.

– Разумеется, но те, кто смотрит наше шоу, не делают большого различия между тобой и твоей героиней.

– Но я не хочу, чтобы люди рыскали вокруг меня и разнюхивали все обо мне! – закричала Шарлин.

– Нельзя иметь сразу все. Ты получила деньги и славу. Значит, ты уже навеки потеряла личную жизнь.

С очаровательного лица Шарлин схлынула краска, а в глазах появилось выражение непередаваемого ужаса. Беджняка, она и впрямь была такая беззащитная. С минуту Джан испытывала к ней неподдельную жалость. «В конце концов, – подумала она, – если бы со мной случилось то же самое пятнадцать лет назад, я бы тоже растерялась. Это сейчас я так спокойна».

– Шарлин, это вовсе не так плохо. Просто нужно быть осторожной, давая интервью, и не выбалтывать подробностей своей личной жизни.

– Каких, например, подробностей? – Шарлин прикоснулась рукой ко лбу, будто защищаясь от удара, и Джан заметила, как сильно она дрожит. «Боже мой, а ведь и вправду, какие подробности может скрывать от людей такой ребенок?!»