По приезде в Москву он заболел нервным расстройством — перестал спать, нормально жить, часто плакал и говорил о смерти. Я его начала лечить у доктора Огородова, но ничего не помогало. Я не могла понять, как человек может так мучиться из-за моего прошлого.

Зинаида ПАСТЕРНАК. Воспоминания. Стр. 280–281

Вот тут и случился антифашистский съезд. Пастернак по нездоровью отказывался ехать, звонил Поскребышеву, не помогло ничего — Пастернак был «самым главным». Ахматовой, естественно, нисколько не нужным.

Пастернак писал из Парижа письма жене — по двадцать страниц.

«Дорогая моя, Ляля моя, жизнь моя.

Ты все. Ты жизнь. Ты именно все правдивое, хорошее и действительное, что я знал на свете. И сердце у меня обливается тоской, и я плачу в сновиденьях по ночам, что какая-то колдовская сила отнимает тебя у меня. Она отнимает тебя не только как жену и как женщину, но даже как веяние простой мысли и спокойного здоровья. Когда ты мне изменишь, я умру. Это последнее, во что я верю: что Господь Бог, сделавший меня истинным поэтом, совершит для меня эту милость, и уберет меня, когда ты меня обманешь. Потому что ты не только Зиночка и Лялечка и женка моя и прелесть, но все, все. И я тут всем надоел тобою. Я чуть ли не французским журналистам говорил, что меня ничто на свете не интересует, что у меня молодая, красивая жена, с которой я в разлуке ».

Париж, июнь 1935 г.

Борис ПАСТЕРНАК. Письма З. Н. Пастернак. Стр. 147, 149

На самом деле он, вероятно, лгал французским журналистам — его занимала Анна Ахматова, как становится ясно из ее воспоминаний.

В Париже он встречался с Мариной Цветаевой.

Общение происходило в отеле, а еще — в магазине, где Борис Леонидович просил ее примерить платье, он хотел купить его своей жене, в которую был влюблен и по которой тосковал. Перед нею был несчастный, издерганный человек, находящийся в состоянии, близком к нервному истощению. Говорить о причинах оного — значит пускаться в подробные рассуждения на важную и деликатную тему.

Анна СААКЯНЦ. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. Стр. 619

Еще один свидетель — дочь Цветаевой Аля.

Много лет спустя, из ада своих изгнаний она вспоминала то лето в письмах Борису Леонидовичу. «…Мы ходили по книжным магазинам и универмагам, ты ни во что не вникал и думал о своем, домашнем».

Анна СААКЯНЦ. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. Стр. 620–621

После Парижа он попадает в Ленинград, где, по словам Анны Ахматовой, как ни невозможно это вообразить, неистовствует по поводу заманивания ее замуж и продолжает писать жене:

12.07.35.

Я приехал в Ленинград в состоянии острейшей истерии, т. е. начинал плакать при каждом сказанном кому-нибудь слове не могу отойти от полуразвратной обстановки отелей, всегда напоминающих мне то о тебе, что стало моей травмой и несчастьем

Борис ПАСТЕРНАК. Письма З. Н. Пастернак. Стр. 150

РОЗОВЫЕ ПЛАТЬЯ

Ну и конечно, Пастернак из-за границы, несмотря ни на что, привез подарки: список большой, с ними различные приключения на таможне — очень похоже на списки Маяковского и их оживленную переписку с Лилей.

Свою поездку постарался сделать интересной главным образом для тебя. Для себя почти ничего не купил. У Щербакова список вещей, задержанных на Ленинградской таможне. Попроси его, он поможет тебе их выручить и получить. Так как неудобно, чтобы думали, что я вез три вязаных платья тебе (как оно и есть), то говори, что это подарки: тебе, невестке и другим.

Борис ПАСТЕРНАК. Письма З. Н. Пастернак. Стр. 150

Рейтузы розовые, 3 пары, рейтузы черные 3 пары, чулки дорогие, иначе быстро порвутся. Духи Rue de la Paix, пудра Hubigant, бусы, если еще в моде, зеленые. Платье пестрое, красивое, из креп-жоржета, и еще одно, можно с большим вырезом, для встречи Нового года.

Лиля Брик — Владимиру Маяковскому.

Аркадий ВАКСБЕРГ. Загадка и магия Лили Брик. Стр. 210

Что там рейтузы! В списках были и автомобили.

Пушкин ни разу не был за границей, но уверена — с большой бы радостью привозил бы подарки. Вез же он жене с великой радостью свою бороду из Болдина, забыв про друзей — лишь бы показать ей. Так уж это устроено среди любящих и любимых.

Когда Пушкин проезжал через Москву, его никто почти не видал. Он никуда не показывался, потому что ехал с бородой, в которой ему хотелось показаться жене.

П. В. Киреевский — поэту Языкову, от 17 января 1834 года.

ВЕРЕСАЕВ. Пушкин в жизни. Стр. 337

Появиться на людях «в бороде» по обычаям тогдашнего времени было неприлично, поэтому — какие там Чаадаевы, Вяземские и прочие! Он ведь хочет показаться жене! Которая вытаращит глаза, захохочет, будет дергать за эту бороду, много раз потом вспоминать: «Когда я тебя увидела первый раз с бородой!..» Это все — прелести семейной близкой жизни, интимные, не для печати, подробности. Это — не то, что надиктовывать, как она сообщала будущему мужу о том, что уже жила половой жизнью. Довольно гадко, согласитесь. Ей кажется, что семейная жизнь — это вот это и есть.

А уж физиологическая ее сторона — это вообще площадное место. Жаль, что это не разбирается на заседаниях секций Союза писателей.

Скажем словами Ахматовой: «Замечательно, что это как-то полупонимала Марина Цветаева». И написала так:

Надежда Мандельштам не хочет выслушивать дамские стоны: «Ах, как он меня любил». Его любовь была «как богослужение». Она велит описательную часть сокращать:

Есть еще один измеритель, вызывавший всеобщее возмущение: «Сколько он на вас истратил?» Возмущались и «дамы», и энергичные девицы новых поколений. Значит, я попадала в цель.

Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 119

Согласимся с бравадой Надежды Яковлевны. С оговоркой, что рыночная цена автомобиля «Рено», бороды Пушкина и розового платья — совершенно одинаковая.

Бродский: Эту параллель не надо особенно затягивать, как и вообще любую параллель. Но удобства ради ею можно время от времени пользоваться.

Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 227

Оставим школярские шутки — на Арине Родионовне там, на Щеголеве.

Ведь если вот она, Анна Ахматова, хороша собой, даровита, имеет известность — славу, славу! — то именно она и достойна любви всех и во всех веках. Другие женщины, наоборот, недостойны ничего. Ну а слепые, неблагодарные, недальновидные гении — они презренные жертвы несостыковки во времени или вообще интриг.