Рикаред и вновь обретшие свободу двигаться паладины зачарованно следили, как высокая худая фигура посланника Годоя рухнула на мраморные плиты пола, а конь, направляемый всадником, продолжал свою страшную пляску, пока на блестящем граните не осталось лишь чудовищное месиво из костей и мокрых тряпок, в котором уже не было ничего человеческого.

Наездник легко спрыгнул на пол, потрепал своего скакуна по шее и, сняв с него уздечку, весело и звонко вскрикнул. Конь ответил ржанием, более похожим на гром водопада, и, взметнувшись в чудовищном прыжке, исчез за окном в струях дождя.

Рене-Аларик Аррой какое-то время стоял, подставляя лицо морскому ветру, а затем затворил окно и осведомился:

— Кто-нибудь, наконец, зажжет огонь?

2228 год от В. И. Вечер 19-го дня месяца Собаки.

Таяна. Высокий Замок.

Михай Годой с удовольствием поставил витиеватую подпись под очередным указом. Он правил почти три месяца, но эта процедура все еще приятно возбуждала. Так же, впрочем, как и жена. Ночи с Ланкой делали его молодым, вызывали ощущение победы над проклятым Рене, о котором по-прежнему не было ни слуху ни духу. Странное дело, чем дольше не было вестей об эландском герцоге, тем сильнее в Михае крепла уверенность, что тот жив и здоров.

Сигуранты, прочесав все окрестности Оленьего Замка, кругами обошли прилегающие к нему земли, дойдя до Фронтеры, побывали даже в том проклятом селе, куда зачем-то занесло Рене по дороге в Гелань и где произошло какое-то чудо. Но все хлопоты были тщетными — адмирал как в воду канул. Впрочем, возможно, так и было, Аррой МОГ утонуть, если был ранен и, не рассчитав сил, попробовал переплыть Рогг. Но на такую удачу Михай уже не надеялся. Зря он приказал взять проклятого адмирала живым! Зря! Конечно, сломать такого человека было бы замечательно во всех отношениях, но лучше было бы не рисковать, смерть Рене избавляла сразу от множества забот. В конце концов, политик должен поступаться удовольствиями ради великой цели…

Годой грузно повернулся и дернул витой шнур — внизу, в малой буфетной, зазвонил причудливый колокольчик с дракончиком, возвещая о жажде, испытываемой регентом. Михай даже не успел разозлиться на медлительность прислуги, когда седовласый благообразный старший буфетчик, сопровождаемый дежурным нобилем, внес квадратный графин с любимой регентом Черной Кровью, знаменитым вином, доставляемым из самого Эр-Атэва с виноградников калифа Майхуба. Годой, не моргая, смотрел, как буфетчик наливал вино в высокий, оправленный в золото стакан, как затем из этого стакана отлил в другой, попроще, который и передал черноволосому юноше с затравленными глазами. Тот залпом выпил вино и замер, опустив голову. Регент его знал — Коста, троюродный брат бывшего капитана «Серебряных», ныне назначенный пробовать вино для регента. Отказаться молодой человек не мог — это означало бы смертный приговор целому роду, а Гардани всегда были готовы рискнуть своей жизнью, но не жизнью близких. Регент усмехнулся и отхлебнул вина — всех врагов не уничтожить, но, если умело казнить и миловать, люди десять раз подумают, прежде чем восстать. К сожалению, какое-то время ему, Михаю Годою, предстоит соблюдать осторожность, зато потом… Регент отогнал сладостные мечты: он давно понял, что чем больше позволяешь себе торжествовать в грезах, тем гаже идут дела. Он слишком расслабился, заранее смакуя пленение Рене, и вот извольте — герцог исчез, и один Проклятый знает, где он прячется и когда объявится. Годой скривился, словно вино попало в больной зуб, и буфетчик посерел от страха. Регент этого даже не заметил, припоминая свои развлечения с Маритой. Девчонка целый месяц послушно выполняла все его капризы и прихоти, даже самые непристойные… Жаль, Ланка узнала. Она, видите ли, полагает, что, раз уж стала его женой, он не должен иметь дало ни с кем. А сама только и думает про своего седого! Но все равно, глупо тогда получилось. Надо было Мариту или сразу убить, прямо на глазах у женушки, — Михай мечтательно хихикнул, — или же подарить кому-то из гоблинов, пусть бы отправил ее в Последние горы, а она, думая, что спасает брата, продолжала терпеть. Он же ничего лучшего, чем сплавить малышку на кухню, не придумал! А та оказалась куда как непростой. Надо же — додумалась, спустила рысь с цепи… Черт с ним, с Марко, тот свое дело сделал, но эта дурища Герика куда-то подевалась вместе с клятой кошкой! Наверное, забежали в какой-то потайной ход, которых тут пропасть. Проклятье! Перерыли всю Таяну, но бабы с рысью никто не видел, а она-то как раз жива, уж это-то он знает. Близится Срок, и в этот момент Герика должна быть под рукой, что бы ни говорили Союзники….

В дверь поскреблись, и регент разрешил войти капитану гоблинской стражи. Высокие плечистые воины с неподвижными узкоглазыми физиономиями прекрасно справлялись со службой и не якшались с таянцами, за что Годой их ценил особо. Нкрдич лаконично сообщил, что прибыл человек из Гверганды. Годой кивнул: «Пусть войдет!»

Вошедший оказался тучным человеком средних лет с когда-то роскошной, но изрядно поредевшей кудрявой шевелюрой и мясистой нижней губой. Богатый откупщик, он уже давно служил глазами и ушами Михая в Эланде, но лично появлялся редко. У регента неприятно заныло внизу живота, но он сумел сохранить скучающее выражение: «Я слушаю тебя, Ванста».

— Он вернулся.

— Кто? — сделал хорошую мину при плохой игре Годой.

— Герцог Рене.

— Известно, что с ним было?

— Нет. Но он здоров, это точно. Объявился в Идаконе утром шестого дня Собаки и сразу же взялся за дело. Гонцы носятся туда-сюда, сам Счастливчик дважды был на Переправе.

— Ты сам его видел?

— Да! Когда все паладины выходили из Башни Альбатроса, а вот как он там оказался — не знаю. Или в башню есть потайной ход, или Аррой прикинулся невидимкой, потому что его прозевал не только я, но и собственная стража, хотя у этого проклятого Димана, по-моему, вторая пара глаз на затылке. Можно сказать, мне повезло, что я смог унести ноги…

— Тебе заплатят за причиненные неудобства. Что герцог?

— Как всегда красив и весел. Впрочем, я на него недолго любовался, а сразу же нанял баркас и успел-таки отплыть в Гверганду еще до закрытия порта. Мы уже были в море, когда выстрелила сигнальная пушка.

— Так идаконский порт закрыт?

— Временно и не для всех. Но я кое-что разузнал в Гверганде. Рене не стал задерживать иностранцев, только наскоро проверил, нет ли среди них шпионов. Так что я убрался вовремя, а вот Томска и Ламброса мы вряд ли когда-нибудь увидим, а прознатчики Бернара, те и вовсе погорели… Бернар неглуп, но жаден, вот и набрал задешево всякого сброда, вместо того, чтобы умным людям за хорошую работу платить…

— Бернар мне сейчас не интересен. Говори по делу.

— Охотно. Аррой обвиняет тебя в убийствах и узурпации власти, а твоих послов — в организации заговора против Эланда.

— Что о них изестно?

— Томаш содержится в Верхней Цитадели, а Бо убит…

— Этого не может быть! Он же…

— Он пытался колдовать, и Аррой его прикончил прямо на глазах Совета Паладинов! Как именно, узнать не удалось, но от бедняги осталось мокрое место, — Ванста коротко хохотнул, вздрогнув всем своим дородным телом.