«Иннико д’Авалос, возможно, ошибается, – писал он жене, предварительно сказав о своей любви к ней. – Пожалуйста, поймите меня. Если я брошу без борьбы все то, что нами было создано, если сбегу, не оказав помощи нуждающимся в ней друзьям, то окажусь трусом. Я не смогу больше смотреть вам в глаза и считать себя честным человеком».

91

Через несколько дней новый понтифик был возведен на папский престол под именем Пия XIII. Он благосклонно относился к сыну своего предшественника и тут же утвердил его ватиканским знаменосцем. Тогда Цезарь, который все еще не пришел в себя после болезни, вернулся в Рим с небольшим войском в пятьсот пехотинцев и сто пятьдесят кавалеристов, в большинстве своем испанцев. Основные силы его войска под командованием Микеля Корельи тем временем сражались против мятежников в Романье.

Но Великий Капитан, готовившийся к решающей битве против французов, приказал опубликовать в Риме указ от имени Католических королей, запрещавший всем испанцам продолжать службу под знаменами Цезаря и содержавший угрозы нежелательных для них последствий, если они ослушаются. По этой причине сотни каталонцев покинули герцога Романьи и влились в испанское войско, тем самым значительно ослабив ватиканские войска в Риме. Таким образом, Гонсало Фернандес де Кордова, укрепляя свое войско, намеренно ослаблял позиции Цезаря, который все еще сохранял свою принадлежность к французской знати, и препятствовал его присоединению к врагам Испании.

– Цезарь практически заперт в замке Сант-Анджело, – сообщил встревоженно Паоло. – Похоже, с ним осталось лишь около шестидесяти человек, и Орсини держат его в осаде. Он попытался ускользнуть вместе со своими людьми, но понес большие потери и вынужден был вернуться и засесть в замке. Позже он попытался покинуть его в одежде монаха, но был узнан и чуть не попал в плен.

– Город снова оказался в руках вооруженных формирований, хозяйничавших в нем практически всегда, – подтвердил Педро. – Новый Папа – старый и больной человек. Он не имеет власти.

– Если Микель Корелья не придет на помощь, с Цезарем будет покончено, – сказал Жоан. – И когда это произойдет, как бы хорошо мы ни защищали книжную лавку, это не будет иметь никакого значения: нас всех зарежут. Надо предупредить дона Микелетто. Я уверен, что он не в курсе того отчаянного положения, в котором находится Цезарь.

– Орсини контролируют все выезды из города. Они задержат любого гонца.

– А мы и не будем посылать гонца, – ответил Жоан. – Это будет Жулиано, племянник Паоло. Он самый смышленый из наших подмастерьев. Он работает в мастерской, в лавке его никто не видел, и Орсини не сочтут его одним из наших. Пусть он покинет город под тем предлогом, что хочет навестить своих родителей в деревне, потом купит коня за пределами Рима и сообщит обо всем дону Микелетто.

– Замечательная мысль! – воскликнул Паоло. – Я на сто процентов уверен в нем. У него обязательно все получится.

– Мы будем молиться, чтобы ему удалось это сделать, – сказал Педро. – Мы в такой же опасности, как Цезарь, а может, и в большей.

– Дон Жоан! – служанка с криком вбежала в лавку. Ее щеки полыхали румянцем, а головной платок упал на плечи. – Дон Жоан!

Прошло всего четыре дня с тех пор, как Жулиано отбыл из Рима, а Цезарь по-прежнему оставался в плену в замке Сант-Анджело.

– Что случилось?

– Там, на Кампо деи Фиори, собираются люди, – ответила она, задыхаясь. – Их больше сотни, они вооружены, некоторые защищены шлемами, нагрудниками и доспехами, закрывающими верхнюю часть тела. Это Орсини. Они выкрикивают лозунги против вас и книжной лавки. Они направляются сюда!

– К оружию! – вскричал Жоан. Он знал, что никто не придет ему на помощь.

Паоло приказал немедленно убрать столы с улицы и соорудить из них и мешков с песком баррикады, а Педро тем временем начал раздавать аркебузы. Жоан удостоверился в том, что все делается в соответствии с планом, и поднялся на самый верх вместе с двумя подмастерьями и переписчиком, которые несли ящики. Там находился скрипториум, зал для переписывания рукописей; в этом помещении были большие окна, дававшие много света. Жоан подошел к одному из ящиков и достал фальконет, маленькую бортовую пушку, спешно установил ее в окне, а затем тщательно и осторожно зарядил.

На улице уже слышались крики «Смерть каталонцам!», и, высунувшись из окна, Жоан увидел приближающуюся толпу, от рыка которой сжималось сердце. Людей было гораздо больше сотни, вопреки уверениям служанки, и Жоан подумал, что Орсини привлекли тех, кто не был занят на рынке, наверняка пообещав им возможность поживиться награбленным. Толпа подошла на безопасное расстояние и замедлила шаг, увидев, что в лавке их ожидали вооруженные люди. Жоан отметил, что за толпой двигались три повозки, которые толкали вперед несколько мужчин. Они собирались поджечь книжную лавку.

– На этот раз они лучше подготовились, – пробормотал он. – Впрочем, мы тоже не подкачали. – И приказал поджечь медленный фитиль.

Послышалась барабанная дробь, и шумная толпа вновь двинулась вперед. Мальчишки из первых рядов начали швырять камни. Они ударялись в баррикады и окна первого этажа, которые, кроме решеток, были защищены еще тяжелыми деревянными ставнями, обитыми железом. Камни не обманули Жоана, которому сверху было видно, что в задних рядах заряжали аркебузы и арбалеты. Однако он первым выстрелил в воздух. На мгновение показалось, что людская масса сжалась и отступила на шаг. Он воспользовался этим, чтобы крикнуть:

– Убирайтесь отсюда, если хотите остаться в живых!

В ответ послышались еще более громкие вопли, барабаны забили с большей силой и послышался звук рожка. Выстрелы из аркебуз и арбалетов раздались в направлении фасада, и Жоан спрятался, чтобы не служить мишенью: он понял, что штурм неминуем. Тогда он достал из второго ящика необычные приспособления и раздал их.

Как опытный артиллерист, он хорошо разбирался в гранатах – предметах, которые с недавнего времени использовались при штурме и защите судов и которые были новинкой в Риме. У него имелись гранаты двух типов. Первые представляли из себя деревянные цилиндры, набитые порохом. Они были менее смертоносными; Жоан планировал использовать только другие – с картечью внутри, да и то в самом крайнем случае. Он поджег первую, дождался того момента, когда искра практически достигла внутреннего заряда, и бросил ее через окно на середину улицы. Он подождал, когда раздастся взрыв, и высунулся в окно, чтобы бросить беглый взгляд на улицу до того, как нападавшие смогут в него прицелиться.

Подмастерья под командованием Педро защищались на баррикаде копьями и мечами, и Жоан увидел, что от его гранаты образовался целый круг сраженных. Он тут же бросил еще две, и нападавшие мгновенно отступили – одни бегом, другие на четвереньках, оставив пару тел лежать на улице. Запах гари от пороха заполнил улицу. Эффект неожиданности был полным: эти люди представления не имели о том, что же упало на них сверху, и прятались за повозками.

Тогда произошло то, что Жоан предвидел. Главари, подстрекавшие толпу и имевшие военный опыт, не испугались взрывов. Они подожгли одну из повозок и подтолкнули ее в сторону книжной лавки. Вопли толпы усилились, выстрелы из арбалетов и аркебуз возобновились, на фасад опять посыпались снаряды. Жоан понимал, что, если огонь из повозки перекинется на баррикаду, Педро и его люди буду вынуждены покинуть ее. И хотя баррикада на первых порах остановит огонь и не позволит ему перекинуться на здание, в конце концов сгорит сама и уже не будет служить препятствием для следующих повозок. Жоан быстрым движением навел фальконет, укрепленный на подставке и орудийном деревянном лафете, поджег фитиль, и через несколько мгновений прогремел пушечный выстрел, заставивший толпу умолкнуть. Отдача была сильнейшей, выстрел оказался точным: железный снаряд попал прямо в горевшую повозку, сломал ось передних колес и взметнул в воздух горящие обломки дерева, которые упали на нападавших. В книжной лавке раздался победный крик, в то время как толпа нападавших стала беспорядочно отступать, уклоняясь от еще нескольких брошенных в нее гранат.