— Хотите знать мою заветную мечту? — Добившись от Мегвича поощрительного кивка, Джейни захлопнула пудреницу и смело на него взглянула. — Я хочу быть как Кенди Клеменс. Я не буду счастлива, пока не возглавлю собственную киностудию.

Мегвич присвистнул. Сначала он выглядел ошеломленным, но Джейни было все равно. Глядя на него сквозь опущенные ресницы, она улыбнулась:

— Если хотите быть моим агентом, то постарайтесь понять, что мне нужно на самом деле. — Ей было не важно, верит ли он ей. Ведь в Нью-Йорке она всем повторяла, что желает стать продюсером. Ее обдавали презрением — но взгляните, как высоко она забралась теперь!

Машина тем временем въехала в деревянные ворота на вершине крутого холма. На обрыве с видом на Лос-Анджелес стоял большой дом в испанском стиле с желтыми оштукатуренными стенами и красной черепичной крышей. Машина остановилась у входа. Трое пассажиров вышли. Мегвич взял Джейни под

Руку.

— Запомните одно, Джейни, — сказал он. — Я агент. Мне нравятся честолюбивые люди. — Он со значением посмотрел на нее. — Но пока, милая, держите свои амбиции при себе. Вы пой мете, что в этом городе есть только два способа добиться много го: прослыть глупой или страшной. Мой план таков: сначала пред ставим вас глупой, а потом всех поубиваем.

Джейни открыла было рот, чтобы возразить, но смолчала. Она была здесь новенькой и не хотела оконфузиться. Прежде чем нарушать правила, надо их понять.

— Конечно, дорогой, — пропела она. Мегвич в знак признательности стиснул ей руку.

— Сейчас мне требуется от вас одно, — сказал он ей на ухо. — Ведите себя как звезда.

Это ей под силу, подумала она, входя в дом. Ведь именно звездой она себя считала всю жизнь.

Дверь открыл лакей в ливрее. Миновав зеленый холл с оленьими рогами на стенах, они вошли в просторную гостиную. Французские окна выходили на большой балкон, на противоположной стороне был сложенный из камней камин. Джейни не обратила внимания на мягкие кожаные диванчики и кресла: ее очень заинтересовал хозяин, Таннер Коул.

Он стоял у камина, положив руку на каминную полку. Вместо смокинга на нем были теперь брюки в крепированную полоску, которые на любом другом смотрелись бы по-дурацки. Один Таннер Коул мог выглядеть в них настоящим американцем — человеком, добивающимся всего не благодаря собственным усилиям, а по праву рождения. Никто из мужчин в гостиной не выдерживал сравнения с ним. Он как магнит притягивал к себе все взоры; на протяжении приема «Вэнити фэр» Джейни боролась с желанием смотреть только на него. Он тоже несколько раз на нее поглядывал. Встречаясь с ним глазами, она пришла к выводу, что он не может быть геем.

Сейчас, узнав ее, он вожделенно расширил глаза, но не сделал даже шага в ее сторону, поэтому она удостоила его лишь легкой улыбки. Было заметно, что он предпочитает все делать по-своему; что ж, в таком случае она будет ждать. Пусть сам к ней подойдет — Джейни была совершенно уверена, что так и будет.[

Она отвернулась — и чуть не налетела на Крейга Эджерса. Он сидел на краю коричневого диванчика, вытянув перед собой ноги, и мрачно заглядывал в свой стакан. Он провел в Лос-Анджелесе три дня, но уже успел понять, что знаменитый писатель в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе — совершенно разные вещи. В Нью-Йорке он был известен: недавно его узнала молоденькая банковская служащая, запомнившая его фотографию на суперобложке, что было удивительно, поскольку на этой фотографии он был на десять лет моложе. А в Лос-Анджелесе его никто не замечал. Год назад он бы не обиделся, но шесть месяцев успеха приучили его ждать поклонения. В Лос-Анджелесе он был его лишен. Конечно, люди «слышали» про его книгу, «слышали», что она хороша. Но читавших ее пока что не нашлось, а этим утром молодой сотрудник студии «Фокс» даже имел наглость предложить заменить ее главного героя мужчину женщиной двадцати четырех лет…

Его старый приятель Таннер Коул настоял, чтобы он не ложился спать и дождался гостей. Крейг понимал, что молодость позади: после полуночи он начинал дремать. Но, отправившись к себе, он огорчил бы Таннера, который наутро смотрел бы на него с упреком, отчего Крейг почувствовал бы себя неудачником, — нет, только не это! Крейг считал, что Таннер не похож на других: ему была свойственна невероятная, казавшаяся напускной чуткость, которую Крейг после двадцати лет знакомства считал подлинной. Коулу достаточно было одного взгляда, чтобы изменить атмосферу: если у него было хорошее настроение, то и остальным было хорошо, а если ему становилось тоскливо, то и другим казалось, что они очутились в аду…

Крейг поднял голову, чтобы найти глазами Таннера, но вдруг уперся взглядом в Джейни Уилкокс. Удивление его было так велико, что он едва не выронил стакан. Это походило на встречу с пришелицей из страны мертвых. Судя по выражению ее лица, она тоже сильно удивилась.

— Крейг! — пролепетала она. Ей было непонятно, что он делает на приеме у Таннера Коула. В памяти сразу всплыло обвинение Селдена: она загубила Крейгу жизнь. Будет ли он с ней разговаривать? Не давая ему шанса ее проигнорировать, она уселась с ним рядом.

Крейг был очень зол на Джейни Уилкокс. Он убеждал себя, что причина его злости — ее вмешательство в историю со сценарием по его книге, но в действительности не мог ей простить, что она внезапно пропала из его жизни. У нее, конечно, имелось оправдание, но он считал, что она могла бы ему позвонить, даже должна была позвонить и сама объяснить ситуацию. За последние недели он успел ее возненавидеть, решив, что она попыталась его использовать (толком не понимая, как бы она это сделала), и чувствовал себя отвергнутым возлюбленным, не знающим, почему им пренебрегли. В январе и в начале февраля, когда Джейни приходила к нему домой якобы для обсуждения сценария, он баловал себя догадкой, что она в него влюбилась. Невероятность этого предположения не приходила ему в голову: недаром же она твердила ему, что он гений! Он уже стал думать о себе и о ней как об Артуре Миллере и Мэрилин Монро… Крейг не умел скрывать свои чувства. Втайне он радовался, что Джейни к нему подсела (если бы она его демонстративно не замечала, его ненависть вспыхнула бы с еще большей силой), но он не мог утаить, что разочарован ее отношением.

— Здравствуй, Джейни, — сказал он мрачно, цедя коктейль и сурово глядя в пространство.

— Крейг… — мягко произнесла она и подвинулась ближе. — Я так рада тебя видеть! — Она поймала себя на том, что действительно рада встрече с ним. Голливуд — это прекрасно, но… — До чего же приятно видеть знакомое лицо! — сказала она.

— Неужели? — спросил Крейг капризно. — Намекаешь, что все эти люди тебе не друзья?

Крейг никогда не был ей достойным соперником.

— Конечно, нет! — воскликнула она. — Я ни с кем толком не знакома… Я только вчера сюда попала. Вот приехала с приема «Вэнити фэр». — От этого сообщения она была не в силах удержаться. — Там все очень милы, но куда им до нас!

Крейгу это было хорошо известно, и он не мог не согласиться. Он сделал еще один глоток коктейля, чувствуя, что снова подпадает под ее чары, но не желая быстро сдаваться. Она его обидела и заслуживала наказания. Он намеревался встать, но ведь она была здесь единственным человеком, которого он толком знал, и ему очень хотелось с ней поболтать…