В связи с этим, однако, вызывают вопросы как решение командования группы армий «Юг» по поводу разделения своих ударных сил на две группировки, наступающие по расходящимся направлениям — на Курск и на Корочу, так и пассивность трех немецких пехотных корпусов, занимавших вершину Курского выступа на крайнем правом фланге группы армий «Центр». Причем в оперативном приказе № 6 по плану операции «Цитадель» специально указывалось, что, хотя для обеспечения прикрытия наступления с востока войскам группы армий «Юг» требуется как можно быстрее достичь рубежа река Короча—Скородное, при этом нельзя допустить ослабления массирования сил на Обоян-ском направлении; частям группы армий «Центр» на участке западнее реки Троены до разграничительной линии с группой армий «Юг» с началом наступления следует сковать противника путем проведения местных атак специально созданными ударными группами792. По-видимому, в ходе непосредственной подготовки и проведения операции «Цитадель» оперативные соображения командования групп армий оказались выше требований германского командования. То же самое можно заметить и по поводу оперативно-тактических решений армейского и корпусного командования группы армий «Юг», которые отличаются многочисленными просчетами в организации боевых действий, предопределившими ход первого этапа наступления на южном фасе Курского выступа и, по существу, исход операции. Все это позволило С. Ньютону заметить, что Манштейн предоставил своим подчиненным слишком много свободы, и в результате оказалось, что германские военачальники вовсе не превосходят своих русских противников по уровню военного искусства. Также и Гитлер предоставил слишком много свободы Манштейну, который попал под влияние командующего 4-й танковой армией генерала Гота и принял его точку зрения, в соответствии с которой вся операция, изначально задумывавшаяся для решительного разгрома противника, оказалась направлена на уничтожение («перемалывание») советских стратегических резервов и нанесение русским как можно больших потерь. После этого Манштейн уже не посчитал необходимым детально вникать в оперативно-тактические решения командующих корпусами обеих ударных группировок, возложив это на Гота и Кемпфа.

Учитывая изложенное, можно констатировать, что после поражения под Сталинградом у высшего немецкого военного руководства появились опасения перед ответными действиями своего противника на Восточном фронте. В связи с этим при планировании, подготовке и проведении операции «Цитадель» никто из германского командования, включая Гитлера, не пожелал взять на себя ответственность за рискованные решения, вследствие чего стратегические и оперативные расчеты подчинили себе оперативное искусство. Командование группы армий «Центр» — Клюге й Кребс — страховало себя на случай вероятного наступления русских на Орел, поэтому удерживало оперативные резервы и не сумело развить наметившиеся тактические успехи, после чего фактически отказалось от перегруппировки ударных сил, заняв выжидательную позицию. Командование группы армий «Юг» — Манштейн и Буссе — также оказалось не готово пойти на риск, поэтому еще на этапе планирования не решилось сосредоточить основные ударные силы на одном главном направлении для быстрого и решительного прорыва к Курску. С. Ньютон отмечает1, что с того момента, как Гот разработал свой план наступления, он так и не отказался от идеи, что решающее сражение в этой операции произойдет у Прохоровки. При этом Гот не придавал

В кн.: Ньютон С.Х. Курская битва: немецкий взгляд. С. 462.

особого значения тому, что реализация его плана не позволяет достичь объявленных целей операции «Цитадель» — окружить и уничтожить крупную группировку войск противника. Командующий 4-й танковой армией был настолько убежден в собственной правоте, что ему удалось не один, но по крайней мере два раза навязать свое мнение фельдмаршалу Манштейну.

Наряду с этим на оперативно-тактическом уровне при подготовке и проведении операции «Цитадель» в действиях и решениях германского армейского, корпусного и дивизионного командования отсутствовала та высокая культура организации войсковых операций, которая отличала германскую военную систему. Руководствуясь шаблонной оценкой противника, германское оперативное командование составило шаблонные планы наступления ударных соединений, причем сделало это со многими погрешностями и пренебрегло тщательной сверкой своих планов с данными о силе и развитии оборонительной системы советской стороны. Эйке Миддельдорф кратко констатирует1, что шаблон убивает инициативу. Однако именно инициатива всегда была тем базисом, на котором строились военные успехи германских войск, в большинстве случаев уступавших неприятелю в силах и средствах. В итоге оперативно-тактические ошибки и просчеты при планировании операции на армейском, корпусном и дивизионном уровне предопределили тактические неудачи и потери немецких ударных группировок в ходе прорыва глубокоэшелонированной обороны противника. Недоработки и ошибки, допущейные Мо-делем и Эльверфельдтом, Готом и Фангором, Кемпфом и Шпайделем, Лемельзеном и Рейнхардом, Гарпе и Бергером, Кнобельсдорфом и Меллентином, Брейтом и Мерком, Декером и Бурмейстером, Хернлейном и Натцмером, а также Люббе, Шмидтом и некоторыми другими командирами соединений, не позволили германским войскам в полной мере реализовать свое тактическое превосходство над противником, все еще сохранявшееся к лету 1943 года за счет более высокого уровня боевого мастерства солдат и офицеров.

На тактическом уровне, где командование групп армий, армий, корпусов и дивизий предоставило определенную свободу действий командирам ударных боевых групп, немецким войскам удалось добиться некоторых успехов. Здесь немецкие полевые командиры ярко проявили свой профессионализм, активно используя нестандартные приемы ведения боя и различные военные хитрости793: атакующие танки тащили за собой два-три фанерных макета боевых машин, чтобы рассредоточить огонь советских противотанковых средств по ложным целям; в ходе ночного рейда 6-й танковой дивизии с 11 на 12 июля, чтобы вызвать замешательство противника, были использованы трофейные танки Т-34 с советской символикой и обозначениями, в которых находились советские военнопленные, перешедшие на службу в германской армии; для организации танковых засад на место подбитых на поле боя танков скрытно выводились исправные машины; оставшиеся на переднем крае поврежденные танки немцы окапывали, маскировали и использовали в качестве зарытых в землю неподвижных бронированных огневых точек, опираясь на которые вели оборону и контратаковали противника; помимо заблаговременно установленных минных полей, осуществлялась постановка мин по следам первых прорвавшихся русских танков, так как последующие эшелоны танков, опасаясь минных полей, часто двигались по следу, проложенному танками первого эшелона; при отступлении с занятых позиций там оставлялись так называемые «мины-сюрпризы», искусно замаскированные в жилищах и предметах бытового обихода с расчетом на беспечность и излишнее любопытство вражеских солдат и офицеров.