Среди них не было только Терсита: он с утра вызвался пройтись вдоль линии прибоя, по полосе берега, которую ночью заливала вода. Спартанец знал, да и остальные не сомневались, что там можно насобирать немало рыбы и раковин.

– Нам лучше бы не уходить далеко от Трои, если уж мы так твердо решили, что будем ее возрождать! – заметил из шатра Гектор. – Но здесь действительно небезопасно – если шторма будут повторяться, нам тут станет несладко. У Деифоба, кажется, снова лихорадка…

– Просто было холодно, вот и все... – ответил Деифоб, но таким слабым голосом, что не успокоил, а скорее напугал остальных.

Ахилл молчал, сосредоточенно вертя в руках нагрудник, который под его могучими пальцами прогибался и менял форму, как свежая лепешка. Наконец, герой поднял голову.

– Наш грот в апельсиновой роще не подойдет! – проговорил он задумчиво. – Он мал для нас всех – в нем было бы еще теснее, чем в этом шатре. Найти бы вблизи какое-то жилье... Ну не вблизи, хотя бы в пределах бухты или рядом с нею. Хоть какое жилье!

– Есть такое! – неожиданно вмешалась Елена.

Все удивленно посмотрели на нее. Спартанка почти всегда молчала, она даже редко поднимала глаза, все время выполняя какую-то работу и, кажется, больше всего желая, чтобы ее совсем не замечали... Ее никто и не замечал – всем было просто не до нее.

– Есть такое жилье, – повторила женщина тихо.

– Ты о чем это? – спросил Гектор. – Вблизи Трои есть подходящее жилье для нас? Но все ближайшие поселки давно разорены ахейцами.

– Поселки – да! – сказала Елена. – Но за южной оконечностью бухты, за полосой рифов, есть еще одна бухточка, в нее впадает горная речка – я забыла, как она называется... Выше по ее течению, но очень-очень близко от берега маленькой бухты, в лощине, стоит хижина старого пастуха Агелая. У него даже не одна, а две большие хижины – когда-то он имел семью, но сейчас живет один. Его ахейцы не трогали, потому что там кругом скалы, кажется даже, что к берегу в этом месте и не пройти. Туда только с моря легко добраться, но кораблю не войти в мелкую бухту, там во время отлива и лодка не пройдет. Вот старик и живет себе спокойно... И, я думаю... Думаю, он бы нас принял. Там много места, а Агелай – очень хороший человек! У него – козы и овцы, молоко, сыр... Там было бы спокойно. И пути туда, если ехать морем, ну... часа четыре по солнечным часам.

– Постой! – воскликнул Гектор. – Агелай, это... Это же – дед Париса, то есть тот самый пастух, которого считали его дедом, пока не открылось, что он сын троянского царя и царицы!

– Ну да… – смущенно пролепетала Елена. – Дедушка Агелай. Мы... мы с Парисом иногда ездили к нему в гости, когда не было боев, когда это было безопасно. Уходили через западные ворота в верхнем городе и навещали его. Парис по-прежнему любил старика, и тот очень любил Париса. Правда, в последнее время мы у него не бывали, но Парис справлялся у пастухов, которые пригоняли в Трою скот, и те говорили, что дедушка жив-здоров.

– А почему вы больше туда не ездили? – спросил Ахилл. – Хотя бы во время перемирия?

Елена вспыхнула, сверкнула глазами, но тут же опустила голову и проговорила почти спокойно:

– Возможно, Парис и ездил. Просто мы стали почти чужими, и я не хотела с ним нигде бывать. Мне не хотелось вообще его видеть!

Этот резкий, почти истерический возглас вырвался у женщины против воли, и она тут же умолкла, закрыв лицо руками.

– Отчего тебе было не пойти к царю Приаму и не сказать, что ты готова уйти к своему мужу Менелаю? – жестко спросила Пентесилея.

– Хорошо так говорить амазонке, которая не умеет жить под властью мужчины! – воскликнула Елена. – Я боялась, что Менелай меня убьет... и... и он ведь чуть не убил меня! А если бы о моих намерениях узнал Парис, то тоже мог бы меня убить. И вот он бы убил обязательно! О, вы все не знаете, вы не знаете до конца, что это за человек! – она сорвалась и кричала, глотая слезы, прижав ладони к щекам, не замечая, что от ее пальцев, выпачканных в золе, на лице остаются грязные полосы. – Вы не знаете, на какую бездну подлости способен ваш красавец Парис!

– Я знаю, что в нем было больше зла, чем добра! – проговорила Гекуба – без гнева, но так печально, что истерика Елены тут же унялась.

– Прости меня, матушка! – воскликнула женщина, бросаясь к ней и хватая ее руку. – Ты – его мать... И ты его любишь. Но и я любила его. И только я одна знаю до конца, что он мог сделать!

– Я тоже знаю.

От этих спокойных слов все сразу замолчали. Ахилл так же сидел на камне, положив на колени медный нагрудник, но его лицо в этот момент выражало такую ненависть и отвращение, что все, кто видел его, вздрогнули. Гектор пристально посмотрел на друга, привстав со своей лежанки. Тот ответил на его взгляд, и троянский герой все понял.

– Не может быть! – прошептал он.

– Может быть, Гектор. Может быть. Да ты и сам давно догадывался… Я не хотел говорить ни тебе, ни, тем более, Гекубе, но... раз неизвестно, где сейчас Парис, где он был во время взятия Трои... Скажи, Елена, коли уж ты сказала так много: ты ведь догадывалась, что Парис хочет убить Гектора?

– Я это знала, – твердо сказала спартанка. – Я знала, что он прячет яд, украденный из аптеки Кея, слышала, как он спрашивал у одного из рабов Гектора, пойдет ли он на второй день праздника Аполлона в храм, как делал это всегда… Я догадывалась давно, что есть какая-то тайна, которой Парис боится, и о которой Гектор, наверное, знает.

– Да не знаю я никакой тайны! – воскликнул герой, от волнения вновь привставая на лежанке и тут же опять откидываясь на подушки. – Не знаю я ничего. Это он... это Парис думал, вероятно, что я о нем что-то знаю!

– Значит, та женщина его обманула! – закричала Авлона, от волнения едва не роняя на себя медный чан, который она в это время устанавливала на треножник. – Значит, это с ним она и говорила! Я помню, он грозил, что ее убьет, а она как крикнет: «Я уже все рассказала Гектору!»

– Что за женщина, Елена? – спросил, хмурясь, Гектор. – Ты о ней знала?

Спартанка усмехнулась:

– Я знала, что у него есть женщина, с которой он постоянно проводит время, и что она бывает во дворце. А, может быть, она там жила. И он ее боялся.

– Вот и ответ! – воскликнула Пентесилея. – Парис мог убить ее – вот она ему и сказала, что тайну знает еще и Гектор. А о том, что этот урод может убить Гектора, она не подумала, или ей это было безразлично... Не знаю, погиб ли Парис в день падения Трои или скрылся, но если он жив, на моем пути ему лучше не попадаться!

– Значит, я была права, когда хотела убить его еще в младенчестве! – прошептала Гекуба, сделавшись белее холстов, которые держала в руках. – Значит, ты зря помешал мне, Гектор.

– Значит, зря! – эхом отозвался он.

– Почему же ты не предупредила Гектора, Елена? – спросил Троил, не меньше других потрясенный всем, что услышал.