— А я переспорил, — расплылся в улыбке Сабл. — Со Свачем. Этот пронырливый анг согласился рискнуть всеми своими накоплениями.

— Ты не обижайся! — крикнул от котла анг. — Спор дело такое. Манк ведь на голову болен, это точно! Когда-нибудь все равно до тебя доберется, а какой бы ты шустрый ни был, все одно: с безумным рубиться — это тебе не мертвяков крошить. Просто ты пока не видел, как Манк бьется. Его только Лидд и может взять, так теперь, когда он свой двуручник на фитюльку короткую поменял, я бы и на Лидда не поставил!

Саш ничего не ответил, взял у подошедшего Баюла тарелку с пареным зерном, опустился на траву.

— Лидда ждем, — вздохнул банги, провожая взглядом очередной отряд всадников. — Дикки так и сказал: можете спать, можете жрать, можете гадить, только чтобы были упакованы и застегнуты — как Лидд вернется, так и двинемся. Я уж говорю повару: зачем кувыркать жратву в траву, давай котел на повозку так поднимем, мешками обложим, не упадет! Смотри, какие молодцы, один Сабл чего стоит! Спина — не промнешь!

— Куда они? — кивнул Саш на движущееся войско. Каша казалась даже вкусной, да и сил прибавилось. Он чувствовал себя почти отдохнувшим, вот только запах смерти все еще обжигал сердце.

— Так война-то не кончилась, — удивился банги. — Я уж не знаю, как мы выпутываться будем. Тут все говорят, что Салмию надо крушить. Честно говоря, — перешел на шепот банги, — понятия не имею, что делать дальше!

— Ждать своего шанса, — прошептал Саш.

— Дождешься тут! — заговорщицки наклонился Баюл. — Живот меня замучил. Я еще затемно по нужде собрался, слышу разговор у входа в шатер. И имя мое звучит. Мое, а потом и твое. Подбираюсь к дыре, смотрю. Вроде светает, у входа стоит Сабл, и с кем он, как ты думаешь, говорит? Мукка! Тот самый главарь пиратов, который меня терзал на своем корабле!

— Я помню это имя, — кивнул Саш.

— Продал он нас! — сбивчиво затараторил Баюл. — Продал нас Сабл Мукке! Ты забыл, что за меня подгорные отцы кучу золота сулят?

— Успокойся! — поморщился Саш, поднялся, шагнул к бочке, бросил в едкую жидкость жестянку и вдруг почувствовал странную перемену за спиной.

У шатра стоял высокий, худой человек с впалыми щеками, одетый в латы дарджинского мечника. Баюл, который не достигал незнакомцу и до пояса, выставил перед его лицом пику и медленно пятился к котлу.

— Вот так встреча! — широко улыбнулся незнакомец, и в этой улыбке было столько злобы, что Саш мгновенно понял: перед ним именно Мукка.

Только перемена была не в Мукке. Отряд всадников остановился на тракте, и среди широкоплечих стражей выделялась хрупкая фигурка. Сама Альма с интересом рассматривала Баюла.

— Сабл! — послышался голос Свача. — Убрал бы ты отсюда своего дружка!

Альма только взглянула на анга, и тот заткнулся, словно заклеил рот смолой эрна.

— Должок, как я узнал, есть у Баюла перед стражником принцессы! — поклонился Альме Сабл. — Да и у принцессы счет к коротышке. Вор он, оказывается, в покои ее лазил.

— Какой должок? — прохрипел Баюл. — А не наоборот ли: он мне должен? И чего это я украл у принцессы? Ничего я не брал!

— Но лазил! — довольно поднял палец Сабл. — Зачем спорить, банги? Ты, конечно, костоправ знатный, но разве не знаешь, как решаются споры среди воинов?

— Может быть, я поспорю за него? — спросил Саш, шагнув вперед.

— У меня к тебе счета нет, — ухмыльнулся Мукка. — А то, что этот обглодыш маловат ростом, меня не смущает. Приходилось и грудных на клинок насаживать.

Шагнул вперед Вук и потянул из ножен меч.

— Не дергайся, одноглазый! — прошипел Сабл, мгновенно приложив клинок к шее Вука. — Кто сильнее, тот и прав.

— Ну? — усмехнулся Мукка. — Долго ли мы будем спорить? Разойдитесь, воины! Дайте простор маленькому силачу. Должен же он размахнуться своей чудесной пикой!

Отшатнулся назад Вук. Попытался что-то сказать Свач, но раздраженно махнул рукой. Хмуро встали в круг остальные наемники. Маловато осталось «отребья». Стражников у Альмы вдвое больше. Да и памятно было всем, как летели из Маны ледяные иглы. К тому же Сабл встал на сторону худого убийцы. Надо было спасать неудачливого банги, но как? Тяжелый взгляд принцессы обещал немедленную расправу.

И тут Саш вспомнил, что такое дыхание смерти. Он уже стал забывать это ощущение. Только там, на тропе Арбана, когда рассекающий воздух металл мгновением позже резал, рубил, пронзал его плоть, он почувствовал и запомнил, что это значит — поступь смерти. Неотвратимость и безысходность, которая обжигает губы и сердце льдом. Смерть подобралась неслышно, хотя Саш был уверен, что ни одно живое существо не может подойти к нему незамеченным. Секира запела, когда до тела оставались две или три ладони. Она почти перерубила стоявшего рядом Вука и обрушилась на левый бок Саша. Он отлетел в сторону, словно канул в глухую тьму, и немедленно начал карабкаться из черного, бездонного колодца, отодвигая полыхнувшую боль, восстанавливая дыхание, собирая в кулак разлетевшиеся в стороны волю, ненависть, силу. Свет вернулся в глаза через вечность, но наяву Саш даже еще не закончил падение. Ударился, сбил с ног троих наемников и увидел в опустевшем сразу круге и застывшего с безумной улыбкой Манка, и заваливающегося мертвого Вука, и оцепеневшего Баюла, и удивленно поднявшего брови Мукку. Мгновением позже улыбка на лице Манка стерлась. Что-то, было не так. Убитый им противник, безусловно убитый, потому что после такого удара не выживают, поднимался на ноги. Неужели доспех под дарджинской рубахой? Так ведь и доспех бы не устоял от такого удара! Никто бы не устоял от такого удара. И этот не устоит от следующего удара. И Манк шагнул вперед и опустил секиру со всей возможной скоростью.

Теперь Саш услышал не только поступь смерти. Он почувствовал ручеек силы. Словно неведомо как открылась крохотная толика дыхания, пропавшая на холме Мерсилванда. И так же как на тропе Арбана, мир замер. Почти замер. Застыл в воздухе безумный зверь в облике Манка. Окаменела улыбка на лице Мукки. Остановился с шагом в сторону Баюла Сабл. Только Альма не замерла. Колдунья видела каждое движение Саша. Что ж, видеть и двинуться с места самой — не одно и то же.

Саш шагнул в сторону, потому что лезвие секиры медленно, но летело ему в лицо. Преодолевая тягучую вязкость затормозившего мира, сделал еще шаг, вытащил серый меч и повел его вперед и вправо так, что конец клинка прочертил полосу по гортани Мукки. Шагнул влево, потому что рубанувший пустоту Манк уже кубарем летел вслед за собственной секирой, чем подписал приговор Саблу. Эсс почти не уступал в скорости убийце Сиггарда, только наносил удар не глядя, потому что слишком быстр для него оказался Саш, да и не мог Сабл оторвать взгляда от полетевших из горла Мукки кровавых брызг. Клинок прочертил воздух в ладони от лица Саша, тот лишь чуть-чуть наклонился, чтобы не останавливать инерцию Сабла, чтобы клинок пролетел мимо, потому что эсс хотя и не понимал еще, что уже мертв, но шевелить рукой не мог. Грудь, правая ключица, левое плечо раскрывались кровавой щелью. Разворот на левой ноге — и тут же стремительный, на пределе сил, продирающийся сквозь вязкость шаг правой вперед. Третий неотразимый удар Манка вновь разрезал за спиной Саша пустоту, а серый меч наконец достал напряженную шею, и уродливая голова упала в траву. Секира осталась зажатой под левой рукой Арбана.