Носом он чует запах пастелитос, а это значит, до «Рики» рукой подать. Амброзия! Он на пороге… Кажется, зубы уже вонзились в слоеное тесто, и чудные легкие хлопья облетают подобно лепесткам цветка, и он ощущает на языке говяжий фарш и мелко нарезанную ветчину. Нестор входит. Он здесь не был целую вечность, но ничего не изменилось. Большая стеклянная стойка, а за ней – подсвеченные полки со свежим хлебом, кексами, пирогами и всякими сластями. Круглые столики и старомодные стулья из гнутой древесины… никем не занятые в столь ранний час. За один из столиков усядутся они с Магдаленой. Ох, какой аромат! Так, вероятно, будет на небесах. Четверо мужчин у стойки ждут заказа. Судя по виду, строительные рабочие. Двое в касках, все в футболках, джинсах и грубых ботинках. Ни Кристи, ни Ники что-то не видно. И вдруг откуда-то из глубины доносятся трели:

– Нестор!

Он ее пока не видит, стойка слишком высокая, но этот летящий голос не спутаешь ни с каким другим. Нестора охватывает радость. Он и сам не вполне понимает почему. Она оставалась рядом с ним во время передряги, воспринимая его таким, какой он есть, а не считала пешкой в чьей-то политической игре. Все так, все так, но не стоит обманываться! Ты же ее хочешь! Такая симпатичная, живая, такая ладненькая, настоящая гринга с кудряшками, а уж какая должна быть заманчивая пещера, райская пещера… ооо!

– Кристи! – восклицает он в ответ. – Mía gringa enamorada![48]

Возбудившись от одной мысли, он протискивается к стойке мимо рабочих, словно они не существуют, балагуря на ходу, но так, чтобы это можно было воспринимать как дружескую шутку:

– Кристи, моя единственная! Как же я по тебе скучал!

Он уже видит ее кудряшки и насмешливые глаза… И она с готовностью включается в игру:

– Mío querido pobrecito[49], – поддразнивает она его. – Оказывается, ты скучал? Никак не мог меня найти, да? Притом что я каждое утро, с пяти тридцати, на этом самом месте.

Она остановилась, не дойдя пары шагов до стойки, в левой руке – поднос с двумя заказами пастелитос и чашками кофе, а в глазах… если не любовь, то что-то очень на нее похожее. Нестор животом ложится на стойку, чтобы рукой дотянуться до Кристи. А она ставит поднос на стойку и, не замечая строительных рабочих, берет его руку в ладони и после игривого пожатия выпускает. Взгляд ее говорит: я вся твоя!

– Ах, mía gringa, – отвечает ей Нестор, – в последнее время начальство не разрешает мне свободно разгуливать.

– Да уж наслышана.

– Не сомневаюсь. И что говорят люди?

– Люди говорят, – раздается рядом басовитый голос, – хватит обнюхивать девчонку и пусть она нас уже накормит, черт побери.

Это один из тех, кого Нестор растолкал и даже не извинился. Такая здоровая бочка… на добрых пять дюймов выше него и бог знает насколько тяжелее. Американец в белой футболке и каске… типичный строительный рабочий… капли пота на лбу, щетка усов, недельная небритость, делающая его похожим на гризли, влажные скулы… мясистые толстые руки, на одном предплечье татуировка: большой орел в окружении ворон… саржевые портки мышиного цвета, облезлые башмаки на толстенной подошве с металлическими накладками.

Нестор благодаря Кристи пребывает в отличном расположении духа и с удовольствием посмеялся бы над выпадом увальня, тем более в нем есть доля правды, если бы… если бы не одно слово – обнюхивать. В устах работяги оно имеет отчетливый сексуальный оттенок. Нестор мысленно пытается найти этому какое-то оправдание… и не находит. Оскорбление в чистом виде, которое необходимо душить на корню. Работяга ведь оскорбил не только его, но и Кристи. Любой патрульный знает: в таких ситуациях медлить нельзя. Затыкать рот хаму надо не отходя от кассы.

Отступив на шаг от стойки, он дружески улыбается американо… вроде как подобострастно… и говорит:

– Мы с Кристи – старые друзья и давно друг друга не видели. – Улыбка расползается, обнажая клыки и дальше, дальше, до зубов мудрости, пока Нестор не становится похож на осклабившегося пса, готового разорвать человеческую плоть. – Проблемы?

Они долго сверлят друг друга глазами. Трицератопс и аллозавр сошлись нос к носу возле пропасти. Но вот американо, глянув на часы, сообщает:

– У, через десять минут мне надо быть на стройке. Проблемы?

Нестор чуть не хохочет.

– Да нет, – хмыкает он. – Никаких проблем!

В тот момент, когда англо взглянул на часы, противостояние закончилось. Остальное бла-бла-бла… жалкие попытки спасти лицо.

Вдруг лицо Кристи, смотрящей куда-то мимо, становится озабоченным.

– Нестор, к тебе кое-кто пришел.

Он разворачивается и видит Магдалену. Ему и в голову не приходило, что Кристи может быть в курсе их отношений. Магдалена одета просто и скромно: джинсы и просторная голубая мужская рубашка с длинными рукавами, застегнутыми на пуговицы, да и на груди достаточно высоко застегнута, все прилично. А что с лицом? Даже темные очки, закрывающие пол-лица, не скрывают бледности. Дальше этого слова его аналитические способности не простираются. Мужчины не замечают женской косметики, разве что она отсутствует, впрочем, и тогда они не понимают, что именно отсутствует. Магдалена, которую он знал, обычно превращала глазные впадины в такой темный фон, оттенявший ее большие, с живым блеском, карие глаза. На скулы она всегда наносила румяна. Подобные ухищрения Нестору неведомы. Сейчас, в его представлении, она просто бледная, бледная и осунувшаяся… вот, пожалуй, правильное слово. Не похожа на себя. Простота, скромность, приличия – все это тоже не вяжется с ее обычным обликом. Он подходит к ней и смотрит в непроницаемые темные линзы. В них он разглядел собственных маленьких двойников… но не видит ее.

– Это правда ты? – говорит он по-дружески, но без эмоций.

– Нестор, ты настоящий друуууууг. – В растянутом «у» улавливается пока сдерживаемое рыдание.

Как быть? Прижать к себе? Еще расплачется. К тому же не хотелось обнимать ее в присутствии Кристи. Пожать руку? После четырех лет близких отношений это будет совсем уж неестественно. В результате он просто предлагает:

– Э… может, присядем?

Он выбрал столик подальше от стойки, и они устраиваются на старомодных стульях. С каждой минутой неловкость нарастает. Магдалена, как всегда, неотразима. Но одно дело просто отметить как факт и другое – испытать при этом волнение. В голову приходит только:

– Что ты хочешь? Кофе? Пастелито?

– Мне только кофе.

Она отодвигает стул, явно собираясь отправиться за кофе, но Нестор вскакивает и знаком велит сидеть.

– Я принесу, – заявляет он. – Угощаю.

Сказать по правде, он жаждет смыться. Он в смятении. До чего же хороша! Он испытывает не плотское желание, а что-то, близкое к благоговению. Забытое чувство. Наверняка на нее сейчас устремлены все взоры. Он косится на барную стойку… ну, точно… строительные рабочие, Кристи и даже Рики… Он вышел из кухни, только чтобы поглазеть на посетительницу. Нестору в голову уже лезут всякие мыслишки, но лучше их сразу прогнать, правда же? То, что он ей вдруг снова понадобился… эта беспомощность во всем облике… при чем тут плотское желание? А перед глазами – вот поди ж ты! – стоит картинка, как будто все происходит сейчас: он лежит в кровати, а она стоит в шаге от него, практически голая, в одних кружевных трусиках, легких, как ветерок, и дразнит его взглядом, потом медленно запускает пальцы за резинку – ах, этот дразнящий взгляд! – и начинает спускать трусики… очень медленно… пока не…