На лестнице раздались размеренные шаги, и в комнату заглянула Егоровна.

— Ты что здесь делаешь? — прервала она поток мыслей дочери.

— Мам, какая из этих спален тебе больше нравится? — спросила та. — Окнами на запад или на восток?

— Я внизу сплю, — удивлённо ответила Егоровна.

— А теперь будешь спать наверху. Как тебе эта комната?

— Никак. Я сюда, на верхотуру, каждый вечер лазить не собираюсь. Возраст уже не тот.

— Возраст? — улыбнулась вдова. Перемена в её настроении была разительной и оттого несколько пугающей. — Мамочка, да какой у тебя возраст? Подумаешь, семьдесят лет! Ты ещё лет до ста доживёшь, а может, и больше. Ты здоровая красивая женщина. Давай, я тебя в санаторий отправлю, а?

— Чего? — сдвинула брови мать. — В какой санаторий?

— В самый лучший! Хватит тебе на кухне горбатиться. Теперь ты у меня будешь только отдыхать. А готовкой займётся прислуга.

— Какая прислуга? — Егоровна озабоченно глянула на дочь. — Лен, ты что — умом тронулась?

Бетонная плита совести совсем испарилась, как будто её и не было. На душе было легко и весело. Оказывается, невероятно легко дышится, когда молчит совесть.

— Я в здравом уме, мам, — продолжала говорить Лена. — Просто мы начинаем новую жизнь. Ты ведь этого хотела? Завтра похороним Степана, а в среду я поеду на завод. Вы все мне говорите, что я теперь наследница миллионов. Теперь я и сама это поняла! Я поеду на завод и возьму там много денег. И буду распоряжаться ими по своему усмотрению. Сначала хочу переделать дом, поменять всю обстановку. Потом займусь участком, закажу ландшафтный дизайн-проект. Найму прислугу, куплю машину. Перевезу сюда Веру с семьёй, помогу Виталию с его бизнесом. Мы все будем жить дружно, счастливо и богато. Слышишь, мам? Дружно, счастливо и богато! Мы будем ездить на лучшие курорты, отдыхать в самых лучших отелях. Мы накупим себе кучу модной одежды и будем проводить время в салонах красоты. Мам, ты хочешь проводить время в салонах красоты?

Егоровна в упор смотрела на дочь, во взгляде её сквозила тревога. Что-то в поведении Лены было неправильно. Пожилая женщина явно не ожидала такой реакции на свои слова, когда чуть раньше пыталась встряхнуть вдову, апатично сидящую в кресле. Сейчас Егоровна уже явно об этом жалела.

— Не хочу! — буркнула она. — Никогда там время не проводила, и не желаю!

— Ну не хочешь — и не надо, — покладисто согласилась Лена. — Найдёшь себе другое занятие — по душе.

— Что-то ты больно размечталась! — хмуро бросила мать. — То сидела, по креслу растекалась, как кисель. А то вдруг забегала, как в одно место ужаленная! Ты ещё пока не владелица, а всего лишь наследница. Ты сначала получи его, этот завод! Ещё неизвестно, что тебе Зурабович скажет, когда похороны пройдут. Выгонит взашей поганой метлой, и останешься на бобах вместе со своими мечтами о лучшей жизни.

— Не выгонит, — неожиданно твёрдо заявила Лена, и взгляд её стал жёстким. — Никто меня оттуда не выгонит. Правильно ты сказала — зря я, что ли, шестнадцать лет мучилась? Я никому не дам отнять у меня то, что я завоевала по праву!

— Ну-ну, — вздохнула мать. — Дай бог, чтобы так.

* * *

Назавтра ранним утром обитательниц усадьбы разбудил сигнал автомобиля.

— Лен! Кто там гудит в такую рань? — прокричала снизу выскочившая из своей спальни Егоровна.

— Думаю, это Дина Игоревна приехала. — Дочь бросилась к окну в одной ночной рубашке.

— Кто?

— Сейчас увидишь, — ответила вдова и, накинув халат, поспешила встречать гостью.

Хозяйка элитного бутика, обвешанная объёмистыми сумками, но при этом чудесным образом не утратившая элегантности, семенящими шажками прошла в гостиную.

— Ах, боже мой, какая трагедия! — то и дело восклицала она, воздевая глаза к небу. — Душечка Елена Вячеславовна, какая ужасная трагедия! Какая бессмысленная кончина, какая страшная потеря для всех нас! Степан Васильевич был потрясающим человеком, добрым, с широчайшей душой и большими возможностями! — Дина Игоревна осеклась, поняв, что ляпнула глупость, но тут же снова продолжила, поморгав ресницами и картинно смахивая слезу: — Примите мои самые искренние соболезнования!

— Спасибо. — Вдова благосклонно наклонила голову. — Кофе хотите, Дина Игоревна?

— Ну что вы, какой кофе! — отмахнулась та. — Работать надо. Я начну, если вы позволите?

— Да, конечно. Мам, иди сюда! — позвала Лена и опустилась в кресло. В дверном проёме появилась Егоровна.

— Здрассте! — произнесла она, неловко теребя уже нацепленный на себя передник.

— Здравствуйте! — подняла голову гостья, активно извлекающая из своих сумок нечто, аккуратно развешенное на плечиках и упакованное в целлофан. — Я Дина Игоревна! Очень рада! Примите соболезнования!

— Татьяна Егоровна, — кивнула мать Лены и присела на стул. — Спасибо.

Тем временем, хозяйка бутика принялась распаковывать целлофан, извлекая из него чёрные платья.

— Милочка Елена Вячеславовна! — начала она. — Я после вашего звонка просто с ног сбилась! Очень мало времени вы мне дали. Ну что приличного можно найти меньше чем за сутки?

— Похороны уже сегодня, — напомнила Лена.

— Ну а зачем так скоро, вы мне объясните? Отложили бы ещё на денёк-два, я бы подыскала более подходящие к случаю модели. Не идти же на похороны мужа в первом попавшемся платье!

— Я уверена, что вы привезли самые лучшие модели, — тихо произнесла вдова.

— Уж не обессудьте, если что не так, — вздохнула Дина Игоревна и аккуратно встряхнула подготовленный к показу наряд.

— Леночка Вячеславовна, вот — взгляните! Платье от «Вивьенн Вествуд». Самая настоящая Италия, привезли лично мне этой весной из Милана. Натуральный чёрный шёлк — очень изысканно! На лифе присборено, талия затягивается широким поясом, юбка длинная, широкими фалдами. Плечи открытые, сверху пристёгивается пелеринка. Очень сексуальное платье, давайте примерим! Размер ваш.

Егоровна поперхнулась и растерянно захлопала глазами, глядя на дочь. Та невозмутимо принялась переодеваться.

— Сидит отлично! — воскликнула Дина Игоревна, расправляя какие-то складки. — Я настолько выучила вашу фигуру, дорогая, что подобрала вам платье идеально! С первого раза, заметьте! И акцент на плечах сделан кстати — они у вас невероятно соблазнительные.

— Не слишком ли вызывающе для похорон? — Лена придирчиво разглядывала себя в зеркало, рядом с которым валялась сброшенная с него простыня.

— Нисколько! Платье дополняют траурная шляпка с вуалью и перчатки. Примерим?

— Конечно.

— Боже мой! — облачив клиентку, Дина Игоревна молитвенно сложила руки. — Леночка! Вы просто Марлен Дитрих! Сюда ещё прекрасно подойдёт бриллиантовый гарнитур — колье, серьги и кольцо. И вы будете просто ослепительны!