устраивались танцы под барабанные концерты. Ну разумеется же, Роджеру было необходимо принимать во всем этом живейшее участие. Он кричал и прыгал по своей клетке с такой силой, что она начинала разъезжать по всему двору. Через два дня появился местный полицейский, заявив, что должен пристрелить это опасное животное, которое не разрешается держать вблизи жилых домов. Соседи жалуются.

Удивительно, но то же самое я пережил когда-то раньше в Берлине! Люди повсюду одинаковы. Ничего не поделаешь — пришлось нам по очереди спать во дворе на раскладушке рядом с клеткой Роджера, чтобы составлять ему компанию и успокаивать в случае нужды.

Глава шестнадцатая

Предотъездные хлопоты

Как я уже говорил, у нас с Михаэлем заранее были взяты обратные билеты до Франкфурта. Но теперь, когда мы набрали столько живности, это дело пришлось пересмотреть. Не могли же мы тащить с собой в самолет тяжеленную клетку с Роджером и все эти ящики с другими животными. Да и оплатить провоз такого багажа было нам не по карману. А кроме того, я бы и побоялся везти это теплолюбивое зверье в апреле в самолете: ведь в Европе в это время наверняка еще достаточно прохладно, не говоря уже о багажном отделении самолета, летящего на высоте 3000 метров, где вообще жутко холодно! Есть, правда, еще одна возможность. Поставить клетки с животными в передний отсек для ручной клади, который находится между кабиной пилота и пассажирским салоном. Там значительно теплее, чем в хвостовом отсеке с его тонкой алюминиевой обшивкой. Но никакая воздушная компания не может заранее этого разрешить — такие вещи решает только пилот. И я ничуть не сомневаюсь в том, что, как только Роджер устроит свой обычный концерт, в который охотно включатся и маленькие обезьянки, любой пилот сейчас же потребует перенести ящики в хвостовое отделение.

Поэтому, я принялся подыскивать какой-нибудь подходящий морской транспорт, идущий в ФРГ. Однако меня стали уверять, что ни один пароход непосредственно до Гамбурга не идет. Но поскольку меня срочно вызывали домой, в зоопарк, и с животными должен был ехать один Михаэль, я счел слишком рискованным отправлять его с пересадкой в Марселе или Генуе. Как-никак ему было всего шестнадцать лет. Да и с его скудными познаниями французского языка ему было бы трудно уладить все формальности, связанные с пересадкой на железную дорогу вместе со всей этой компанией. Нет, так не пойдет, решил я, и направил телеграфный запрос в портовый город Абиджан. Через пару дней мне ответили, что никакого корабля до ФРГ не предвидится. Однако я по своему опыту знал, что это еще ничего не значит. Поэтому сел на узкоколейку и поехал туда сам.

Поездка в Абиджан занимает целый день, да и то только в том случае, если попадешь на экспресс, который ходит лишь раз в неделю. Оборудован этот поезд весьма удобно и комфортабельно, наподобие наших скорых поездов, только с той разницей, что тут сидишь рядом с какой-нибудь увешанной золотом женой богатого купца из племени диула, которая безо всякого стеснения кормит грудью своего ребенка. Кроме того, этот так называемый экспресс может часами пережидать встречный поезд, если тот почему-либо запаздывает.

Поезда здесь вообще не поспешают. Машинист, кочегар и проводники обычно черные, белые работают, как правило, только на станциях. Иногда случается, что в дороге кончается топливо, и тогда все пассажиры вынуждены бежать в лес, чтобы набрать дров для топки паровоза. А если у машиниста где-то по дороге, в деревне, есть какая-нибудь пассия, то может случиться, что поезд простоит там пару лишних часов (так мне, во всяком случае, рассказывали). Единственное утешение состоит в том, что имеется вагон-ресторан…

По дороге я познакомился с одним африканским коммерсантом, весьма элегантно одетым и благообразным человеком. Он рассказал мне, что экспортирует много дозволенных и недозволенных товаров из колонии Берег Слоновой Кости в Либерию. По всей видимости, предприятие было весьма доходным.

— Поначалу африканские таможенники в Либерии никак не соглашались меня пропустить в страну с моим грузовиком, нагруженным оружием, — рассказывал он, ухмыляясь. — Они не пожелали взять у меня денег, короче говоря, ничем невозможно было их соблазнить. До того они оказались неподкупными, что я просто поразился! Эти парни заявили мне, что до тех пор, пока они будут сидеть в таможне, пусть я и не мечтаю перебраться через границу. Тогда я поинтересовался, с каких до каких они сидят в таможне. Оказалось, что с семи утра и до семи вечера. Я подождал, пока они в восемь часов закончили свое дежурство, и потом без лишних хлопот переехал через границу…

Спустя некоторое время «экспортер» встал и пошел в вагон-ресторан. Тот, кто разъезжает с обезьянами по стране, а дома работает в зоопарке, всегда привлекает к себе необычайный интерес. Поэтому на освободившееся напротив меня место сразу же сел французский фермер, или, как их здесь называют, «colon», тщедушный мужчина, который тоже пустился со мной в приятную беседу. Вскоре вернулся из ресторана африканец (рослый малый атлетического сложения) и пожелал занять свое прежнее место. Однако мой визави делал вид, что не замечает его. Даже после того, как африканец вежливо показал ему свою плацкарту и попросил освободить его законное место, «colon» недовольным тоном лишь осведомился, что разве тот не видит, что теперь он здесь сидит?

Огромный африканец очень спокойно взглянул на свои часы и подчеркнуто вежливо произнес:

— Я жду еще три минуты, уважаемый месье, а потом я позволю себе пересадить вас на другое место.

Я заметил, что мой собеседник почувствовал себя явно неуютно. Он теперь бы уже охотно уступил это место, но не хотел сдаваться и уронить свое достоинство, поэтому продолжал сидеть. Мне и самому никак не хотелось участвовать в этой перепалке и к тому же еще являться невольным поводом для нее. И тут мне пришла спасительная идея: я сказал белому месье, что он, собственно говоря, сидит на моем месте, потому что мы незадолго до этого поменялись местами с африканцем. Так что если он не уступит, это буду вынужден сделать я. «Colon» тут же вскочил (не сумев даже скрыть явного чувства облегчения) и вежливо предложил мне занять его место. Таким образом мир был снова восстановлен.

Разумеется же, я нашел в Абиджане через судового маклера пароход, шедший непосредственно в Гамбург. Это было небольшое грузовое судно водоизмещением в 2000 тонн, зафрахтованное под перевозку ценных пород африканской древесины. Я