На Цейланг была надета черная мантия и полосатый капюшон легума-прокурора, но она сбросила капюшон с головы, открыв свои мандибулы. Движения Цейланг были напряженными и скованными. Она сделала вид, что не узнает Макки, но он смотрел сейчас на нее досадийскими глазами.

Она боится меня, и она права.

Обернувшись к ожидавшим чиновникам, Макки заговорил так громко, чтобы его слышала приближающаяся группа:

– Каждый закон должен быть испытан на практике. Я принимаю то, что вы формально объявили мне об ограниченности моей защиты.

Дарак, ожидавший недвусмысленного протеста и требования списка исключенных свидетелей, явно растерялся:

– Формально объявили?

Цейланг и ее свита остановились за спиной Арича.

Макки продолжал, не понижая голос:

– Мы стоим здесь, на судебной арене. Все споры здесь являются официальными и формальными с юридической точки зрения.

Судебный чиновник посмотрел на Цейланг, ожидая помощи. Эта реакция была угрожающей для Макки. Дарак, надеявшийся со временем стать Высшим магистром, должно быть, осознавал, насколько он сейчас беспомощен и неадекватен. Он никогда не сделает карьеру в говачинской политике, особенно в наступающую досадийскую эру.

Макки объяснил ему, словно неофиту:

– Информация, которую могут подтвердить мои свидетели, известна мне во всей полноте. Я представлю доказательства сам.

Цейланг остановилась, чтобы выслушать то, что вполголоса сказал ей один из сопровождавших ее говачинов, и изобразила на лице удивление. Она подняла одну из своих похожих на канаты конечностей и объявила:

– Я протестую. Легум-адвокат не имеет права давать…

– Как вы можете протестовать? – ехидно поинтересовался Макки, перебив Цейланг. – Здесь нет суда, который официально уполномочил бы вас на какой бы то ни было протест.

– Я заявляю официальный протест! – настаивала на своем Цейланг, не обращая внимания на советника, который, стоя рядом с ней, дернул ее за рукав.

Макки позволил себе холодную улыбку:

– Очень хорошо, но тогда мы будем вынуждены вызвать Дарака на судебную арену в качестве свидетеля, так как только он может дать беспристрастные показания, ибо не принадлежит ни к одной из сторон разбирательства.

Челюсти Арича опустились.

– Я не зря предупреждал их: нельзя связываться с уривами, – сказал он. – Пусть никто не говорит, что его не предупредили.

Цейланг слишком поздно поняла, что произошло. Макки может допросить Дарака и поинтересоваться, на каком основании он сократил список свидетелей. Определенно, некоторые претензии придется отозвать. По меньшей мере, Макки узнает, кого боится обвинение. Причем он узнает это вовремя и сумеет предпринять соответствующие меры. Не будет проволочек, выгодных обвинению. Напряжение, страх и гордость толкали Цейланг на опрометчивость. Арич был прав в своих предостережениях, но они рассчитывали на страх Макки перед сплоченными уривскими триадами. Пусть рассчитывают. Пусть они тратят свой ум на это и на заботы о вычеркнутых свидетелях.

Макки вывел Дарака на арену, выслушал, как он произносит клятву. Причина волнения стала ясна, когда Макки протолкался сквозь толпу, сопровождавшую прокурора. Пыточные инструменты дознавателя правды лежали на помосте перед трибуной суда. Эти инструменты редко извлекали из чехлов и только для того, чтобы показывать их заезжим знаменитостям, но на деле их не применяли ни разу на памяти живущих поколений. Макки ожидал этой выставки. Было видно, что ее не ждали ни Дарак, ни Цейланг. Было интересно смотреть на свиту Цейланг. Говачины пытались прочитать реакцию Макки.

Он ответил удовлетворенной улыбкой.

Теперь Макки обратил внимание на судей. Они дали ему Броя. Конфедерация, действуя через БюСаб, могла выставить одного судью. Их выбор восхитил Макки. Это на самом деле была превосходная наживка! Справа от Броя сидел Билдун. Пан-спекки, шеф БюСаба, сохраняя бесстрастность на лице, явно испытывал неудобство от говачинского одеяния водянисто-зеленого цвета. Фасеточные глаза Билдуна радугой отражали яркий свет арены. Третий судья назначался говачинами и должен был быть (как и Билдун) марионеткой кукловодов. Это был человек, и Макки узнал его. От удивления он промахнулся мимо ступеньки и едва сохранил равновесие.

Что они делают?

Третьим судьей был Мордес Парандо, известный критик всех действий БюСаба. Он выступал за ликвидацию Бюро – либо открытую, либо путем лишения Бюро его ключевых полномочий. Он происходил с планеты Лират, что не вызывало у Макки ни малейшего удивления. Лират являлся осиным гнездом, штаб-квартирой теневых сил. Это было место огромных состояний и таких же огромных поместий, охранявшихся частной охраной. Парандо обладал манерами воспитанного человека, но за этим внешним лоском мог скрываться хитрый, умный, расчетливый интриган, абсолютно беспощадный автократ типа Броя. Определенно, он проходил подготовку на Досади. В чертах его проглядывало нечто такое, что навевало мысли о досадийской Окраине.

В биографии Парандо был еще один факт, о котором не полагалось знать никому за пределами Лирата. Макки наткнулся на этот факт совершенно случайно, когда расследовал дело некого паленки, охранника с Лирата. Обычно паленки не отличаются умом, они тупы и используются только в качестве охранников и убийц. Но этот паленки оказался не в меру наблюдательным. Когда Макки допрашивал его, он сказал:

– Парандо консультирует по говачинскому Закону.

Это был ответ на вопрос об отношениях Парандо с охранниками. Макки, не усмотрев связи между вопросом и ответом, не придал ответу большого значения, но отложил в памяти этот факт на случай дальнейшего расследования. Он был отчасти заинтересован данной проблемой, так как ходили слухи о существовании юридического анклава на Лирате, а такие анклавы, как считалось, помогали обходить законы.

Окружение Арича должно было понимать, что Макки узнает Парандо. Но догадывались ли они, что Макки распознает в нем законника? Они, определенно, оценили опасность, сажая Парандо на место, которое обычно занимали на скамье судей говачины. Приглашение профессиональных законников на должность судей было категорически запрещено говачинскими законами.

«Судить должен народ».

Но зачем им здесь понадобился правовед? Или они рассчитывали, что Макки распознает досадийское происхождение тела Парандо? Не предупреждали ли они таким способом Макки, что поднимать эту тему здесь опасно? Обмен телами и потенциальное достижение бессмертия были тем щекотливым вопросом, которого никто не хотел касаться. Открывалась возможность шпионажа внутри других видов… В данном случае речь шла о размывании Конфедерации, ее разрушении изнутри. Причем множеством способов.

Если я оспорю судейство Парандо, его могут заменить на еще более опасного судью. Но если я разоблачу его как законника уже после начала процесса… Ожидают ли они от меня этого? Что ж, посмотрим.