Вик закрыла глаза и подумала: черт, черт, черт! Черт побери. Это была, пожалуй, единственная правдивая молитва, которую она когда-либо произносила всем своим сердцем. В ее ушах гудело от пульсации собственной крови.

Байк раскидывал влажную землю и нес ее к реке. Затем она услышала под колесами стук полусгнивших досок. Мотоцикл начал замедляться и скользить. Она открыла глаза и обнаружила себя катившейся в темноте по старым доскам Самого Короткого Пути. На другой стороне ее ожидала тьма. Рев в ушах уже был не биением крови, а статикой. Шторм белого света пробивался через трещины в стенах. Весь кривобокий мост дрожал под весом ее байка.

Она промчалась мимо старого и покрытого паутиной «Рэйли», потом влетела в сырую, кишащую насекомыми темноту, с запахом сосен и папоротника. Ее заднее колесо зацепило мягкий грунт. Вик поместила ногу на тормоз, который не работал, и рефлекторно схватилась за действовавший ручник. Байк повернулся боком и заскользил. Землю устилало весеннее покрывало мха, и «Триумф» собрал его под колесами в складки, как незакрепленный ковер.

Вик находилась на легком откосе, спускавшемся из соснового леса. С веток капала вода, хотя дождя не было. Она уравновесила байк, пока тот боком двигался вперед, затем отключила двигатель и опустила подставку.

Женщина оглянулась на мост. На дальнем конце она увидела библиотеку и того веснушчатого бледного копа, который стоял у входа на Самый Короткий Путь. Он медленно вращал головой, осматривая мост. В следующий момент он шагнул на него. Вик закрыла глаза и опустила голову. Левый глаз болел, словно в глазницу ввинтили металлический болт.

– Уходи! – крикнула она сквозь стиснутые зубы.

Раздался громкий звук, словно кто-то закрыл огромную дверь, и ударная волна горячего воздуха, который пах озоном, как сгоревшая металлическая сковорода, пахнула на нее, едва не сдув с мотоцикла.

Вик посмотрела в направлении моста. Во-первых, она не могла видеть через левый глаз. Ее зрение было замутнено смазанными пятнами, словно брызгами грязной воды на окне. Но другим глазом она заметила, что мост исчез, оставив после себя высокие сосны. Красноватые стволы блестели от недавнего дождя.

Что случилось с копом на другом конце Самого Короткого Пути? Вик гадала, поставил ли он ногу на границу моста, просунул ли голову. Что случится, если какая-то часть его была на запретной территории? Она представила картинку, как маленький мальчик сует пальцы под бумажный резак и затем опускает вниз длинное лезвие.

– Сейчас ты ничего не можешь сделать с этим, – сказала она, содрогнувшись.

Вик повернулась и первый раз осмотрела свое окружение. Она находилась за одноэтажным бревенчатым домом. В кухонном окне горел свет. За зданием, на другой стороне, тянулась длинная гравиевая аллея, ведущая к дороге. Вик никогда раньше не видела этого места, но думала, что знала, где была. В следующий миг у нее появилась уверенность в этом. Пока она сидела на мотоцикле, задняя дверь открылась, и невысокий человек, подошедший к проволочной двери, посмотрел на нее. Он держал в руке кружку с кофе. Она не могла видеть его лицо, однако узнала его по форме, по наклону головы, хотя и не встречалась с ним больше десяти лет.

Она приехала к дому своего отца – ускользнула от копов и вернулась к Крису Макквину.

Довер, штат Нью-Гэмпшир

Громкий резкий звук, словно самая большая в мире дверь захлопнулась; электронный вопль и оглушительный рев статики.

Табита Хаттер закричала и сбросила наушники.

Далтри, сидевший справа от нее, вздрогнул, но удержал свою гарнитуру на мгновение больше. Его лицо сжалось от боли.

– Что происходит? – спросила Хаттер у Канди.

Они впятером теснились в задней части грузовика, на борту которого значилось: ГАСТРОНОМ «КОРОЛЕВСКИЙ ВЕПРЬ» – довольно уместно, если учесть, что они были зажаты здесь, как сосиски. Грузовик стоял через дорогу от заправочной станции «Ситго» – в ста футах к югу от дороги, ведущей к дому Кристофера Макквина.

В лесу, ближе к хибаре Макквина, разместились команды, оснащенные ночными видеокамерами и параболическими микрофонами для прослушки. Видео и звук передавались в грузовик. До прошлой минуты Хаттер видела на паре мониторов узкую аллею, снятую в сверхъестественном изумрудном ночном виде. Однако теперь они показывали лишь ураган зеленого снега.

Картинка пропала вместе со звуком. Еще мгновение назад Хаттер слушала Криса Макквина и Луи Кармоди, тихо говоривших на кухне. Макквин спрашивал Луи, хочет ли тот кофе. А в следующий момент они пропали. Их голоса заменил яростный взрыв шума по радио.

– Не знаю, – ответил Канди. – Все просто исчезло.

Он придвинул к себе клавиатуру маленького лэптопа, но экран остался лишь гладкой поверхностью черного стекла.

– Похоже, нас ударил, мать его, электромагнитный импульс.

У Канди был забавный вид, когда он ругался вслух, – изящный, маленький черный мужчина с тонким голосом и слабым британским акцентом. Он будто притворялся уличным парнем, а не элитой МИТ.

Далтри стянул с головы наушники. Он покосился на часы и засмеялся сухим пугающим звуком, который не имел ничего общего с весельем.

– Что? – спросила Хаттер.

Детектив повернул часы таким образом, чтобы она могла увидеть стрелки. Они выглядели очень старыми – под стать ему, – часы с круглым циферблатом в серебристой оправе, которая, возможно, была однажды золотой. Секундная стрелка непрерывно крутилась в обратном направлении. Обе другие, часовая и минутная, замерли в идеальной неподвижности.

– Это убило мои часы, – сказал он.

Далтри снова рассмеялся и на этот раз посмотрел на Канди.

– В чем дело, умник? Вся твоя электроника? Эта дрянь взорвалась и погубила мои часы?

– Я не знаю, что произошло, – ответил Канди. – Возможно, в нас попала молния.

– Какая, к черту, молния? Ты слышал какой-нибудь гром?

– Я услышала громкий хлопок, – сказала Хаттер. – Прямо в тот момент, когда все отключилось.

Далтри сунул руку в карман плаща и вытащил сигареты, забыв на миг, что рядом с ним сидела Хаттер. Затем он искоса и разочарованно взглянул на нее, вздохнул и позволил пачке скользнуть обратно в карман.

– Сколько времени потребуется на восстановление видео и звука? – спросила Хаттер.

– Возможно, это вспышка на солнце, – сказал Канди, как будто она ничего не говорила. – Я слышал, ожидается солнечная буря.

– Вспышка на солнце, – язвительно повторил Далтри.

Он сложил ладони, словно хотел помолиться.

– Значит, ты считаешь, что это вспышка? Знаешь, что я скажу тебе, мой ненаглядный. Ты отучился шесть лет, освоил нейтронную электронику или что-то там еще и теперь, как истинно одаренный ум, можешь говорить абсолютную чушь. Снаружи темно! Какая вспышка, чертов аутист?