Глава 14: Все из ничего

Опавшие ветви громко трещали под ногами, норовя расцарапать кожу сухими сучьями. Останки деревьев торчали из земли бледно желтыми скелетами, сгорбившимися под беспощадным солнцем и иссушающими ветрами, дующими с бескрайних Пустошей. Исполосованная кривыми тощими тенями земля хрипела от жажды, выплевывая в горячий воздух пыль и прах листьев при каждом шаге порождений Тьмы.

— Где-то тут мы впервые встретились, — заметил Диолай.

Сонзера сделал небольшой глоток из меха с водой и поморщился. Теплая жидкость скользнула в желудок, оставив после себя неприятный привкус затхлости. Пить захотелось еще больше, но он заткнул пробку и отдал мех Трехрукому. Запасы воды неумолимо подходили к концу, и вряд ли в ближайшем будущем удастся их пополнить.

— Ага, — пробормотал Ахин, глядя по сторонам.

Действительно, знакомый пейзаж. Впрочем, он был до тошноты однообразен вдоль всей границы с Пустошами. Здесь судьба свела одержимого с Сеамиром или нет — можно только гадать. Да и зачем? Это уже прошлое. Хоть и не столь отдаленное. Наверное…

Сколько времени прошло с той встречи? Когда Ахин сбежал из Камиена? Когда произошли события той злосчастной ночи в квартале фей? Когда все это началось?

Одержимый не знал. Он не вел счет времени. Поначалу пытался, но некоторые дни растягивались на недели, а часы сжимались в мгновения. Да и лучше лишний раз не задумываться о прошлом. Усвоил урок — иди дальше.

— Жарко, — Трехрукий посмотрел на огромное солнце, зависшее в небе над порождениями Тьмы.

— Я думал, мертвые не потеют, — усмехнулся Диолай.

— Не потеют, — подтвердил ходячий труп. — Но если бы здесь не было так сухо, то мое тело начало бы очень быстро разлагаться. И тогда запах пота показался бы тебе ароматом цветов.

Сонзера поднял руку, понюхал подмышку и пожал плечами:

— Да и так вроде ничего.

— Фу…

Оставив проклятых собратьев в пещерах Бирна, мертвец постепенно пришел в норму. Все дело в его человечности. Покинув Могильник и обретя свободу, он не ожидал, что станет частью ужасающей толпы нежити, охотно пожирающей плоть созданий Света. Трехрукий был разочарован, он замкнулся, старался держаться в стороне от остальных оживших покойников. Он чувствовал себя чужим. Чужим и для живых, и для мертвых.

— Значит, вы способны ощущать жару? — спросил Ахин, чтобы поддержать разговор. Здесь, в удушающем однообразии приграничья, молчание утомляло едва ли не сильнее палящего солнца.

— Не совсем так, — сухая бледная кожа мертвеца пошла складками от легкой улыбки. — Боль, например, нам неведома, но если нас незаметно ткнуть ножом, мы будем знать, где находится рана и насколько она глубока. То же самое и с жарой. Я не чувствую тепла, но мне становится сложно передвигать свое засыхающее тело.

Одержимый только сейчас обратил внимание на его движения. Трехрукий действительно шагал неестественными рывками, то и дело неловко вскидывая руки, чтобы удержать равновесие.

— Наши тела волочатся за сущностью, — продолжил он. — Мышцы, кости, сухожилия, внутренности, глаза, уши и даже большая часть головы — все это лишь детали и оболочка. Но их состояние сказывается на том, как мы двигаемся. Особенно у тех, кто стал нежитью относительно недавно.

— Может, тебе не стоит идти дальше? — предложил Ахин. — В Пустошах будет еще жарче.

Диолай искоса глянул на мешок за спиной Трехрукого. Припасов, конечно, заметно поубавилось, но сонзера все равно не горел желанием вновь становиться носильщиком.

— Ничего страшного, — костлявая кисть Трехрукого качнулась в пренебрежительном жесте. — Я как будто иду в заржавевшем доспехе, но на этом, пожалуй, все. Всего лишь маленькие неудобства.

— Тебе виднее, — не стал спорить одержимый.

Ахин отвлекся, и сучья-когти очередной упавшей ветви скользнули по его ноге, содрав кожу сквозь ветхую ткань штанов. Прошипев проклятие, он вновь сосредоточился на дороге.

— А ты поешь, — посоветовал Диолай таким тоном, будто бы действительно что-то в этом понимал. — Восстанови жизненную силу. Или как вы там это называете? В общем, пожуй человечинки. Кстати, у тебя есть с собой хоть что-нибудь, пригодное в пищу нежити?

— Конечно, — тихо ответил Трехрукий. — Я поем. Потом. Когда надо будет.

«Ни разу не видел, чтобы он питался, — Ахин подозрительно покосился на него. — Перевернутый тоже испытывает отвращение к поеданию плоти, но все равно ест. А Трехрукий, значит, сопротивляется?»

— Так ты полагаешь, что восстановление баланса изначальных сил возможно? — внезапно спросил мертвец.

Ахин споткнулся о подвернувшуюся под ногу ветку и едва сумел удержать равновесие. За последнее время он часто слышал вокруг разговоры о мести, о справедливости, о равенстве и благополучии, но мало кто упоминал то, что является источником всех грядущих перемен, — уничтожение сущности Света. Откровенно говоря, одержимый и сам решил не вспоминать лишний раз о своей цели, пока не подберется к ней вплотную. Так проще бороться с сомнениями и страхом поражения.

— Ну да, — после некоторой заминки ответил Ахин. — Мой наставник полагает, что восстановление баланса возможно, но не посредством наличия разнополярных изначальных сущностей, а наоборот — в их отсутствии. По его мнению, только так можно спасти от неизбежного разрушения наш обломок мира, ибо Тьмы больше нет. Как говорится, добро победило зло.

— А мы избавимся от добра, — хохотнул Диолай. — И все! В мире останутся только проигравшие. Равенство!

— Но эти проигравшие рано или поздно станут победителями, — возразил одержимый. — Нужно лишь понять новый мир.

— И для нежити в нем найдется место? — поинтересовался Трехрукий, омрачив печалью свой чистый голос. — Ослабнет ли проклятие? Сможем ли мы обрести свободную волю? Сможем ли избавиться от безумной тяги к пожиранию плоти светлых существ?

«Понятия не имею…»

— Конечно, — Ахин уверенно улыбнулся. — Нежить тоже начнет новую… новое существование.

Однако прозвучало как-то неубедительно. Наверное, потому что даже сам одержимый себе не поверил. Он просто не знал. Смерть — вещь частая, но все равно непонятная. Если кто-то смог перешагнуть через нее — это непонятно вдвойне. И что же тогда можно сказать о будущем оживших мертвецов?..

— А чем ты планируешь заняться? — поспешил сменить тему Ахин.

— Что? — Трехрукий удивленно посмотрел на него. Наверное, удивленно. В общем, одержимый решил, что в подслеповатых глазах, пересеченных сеткой лопнувших сосудов, промелькнуло именно удивление. — Когда?

— Когда все закончится.

— Ты говорил, что на некоторое время в мире воцарится хаос.

— Во-первых, любую неразбериху можно переждать, участвовать в ней необязательно, — резонно заметил одержимый. — Во-вторых, рано или поздно все как-то наладится. Чем тогда займешься?

— Я об этом еще не думал, — пробормотал Трехрукий.

Мертвец явно недоговаривал. Однако на все есть причина, и если спросить напрямую, то можно затронуть нечто личное. Проведя некоторое время в