И я вздохнула с грустью, потому что еще год назад совсем не так представляла свои дни рождения. Теперь в семье нас только трое.

«И еще у меня есть Варя».

Распахнув окно, втянув в легкие прохладу осеннего сада, я закрыла глаза и мысленно поговорила с мамой, папой, Павлом и Лизой. Я пообещал им оставаться доброй при любых обстоятельствах, добиться многого и сделать все, чтобы мои близкие были счастливы. И на душе стало очень хорошо, будто я услышала: «Вперед, Дженни! Ты справишься».

И самым правильным было начать день с какого-то важного поступка. А еще лучше – совершить невозможное. И невозможное я давно приберегла на этот день, вернее… Не получалось победить страх раньше, а теперь… А теперь я не желала давать шанс страху одержать победу надо мной. Но одно дело – красивые слова в качестве стимула, а другое – перейти на территорию бабушки и задать те вопросы, которые и произнести-то трудно.

Но я любила…

Надеялась…

Верила.

И я всем сердцем хотела перечеркнуть сомнения, сбежать с лестницы, уткнуться носом в грудь Егора, поверить ему раз и навсегда.

«И, пожалуйста, пусть он меня обнимет… И я непременно верну ему те обещания, которые он дал мне. Пусть обязательно вспоминает… каждый день вспоминает, как меня целовал…»

На свете был только один человек, способный помочь – бабушка. И я шла к ней. Не слишком-то уверенно, но… не важно… Я подбирала слова, выстраивала фразы, и готовилась услышать правду, какой бы она ни была.

– Дженни, дорогая, с днем рождения! – Бабушка обняла меня, отстранила и оглядела с ног до головы, будто не видела сто лет. – Как ты похожа на маму, и как бы папа тобой гордился! У меня лучшая внучка на свете. Буду банальной и пожелаю тебе счастья. И еще… пусть рядом с тобой всегда будут те, кого ты любишь. А теперь – подарок!

Бабушка скрылась за дверью, оставив после себя шлейф приятного слегка пряного аромата, а я подошла к комоду и расправила загнувшийся угол вязанной крючком салфетки. Я специально оставила мобильник в комнате, чтобы никто не мешал разговору, но теперь пожалела об этом. Варя могла позвонить, а ее голос сейчас был бы хорошей поддержкой.

– А вот и подарок. – Бабушка вернулась, приблизилась к столу и протянула узкий фиолетовый футляр. – Открывай, – потребовала она с улыбкой.

К атласной подушечке был прикреплен усыпанный сияющими камушками браслет, и я сразу догадалась, что он дорогущий и что теперь днем и ночью я буду бояться его потерять.

– Красота неземная, – искренне восхитилась я. – Большое спасибо.

– Надень сегодня вечером на ужин, мне будет приятно.

– Обязательно.

Бабушка посмотрела на меня внимательно, а затем прищурилась, будто собиралась пробраться в глубины моего мозга и прочитать мысли. Ее длинные серьги качнулись и напомнили маятники.

– Дженни, мне кажется, что ты хочешь о чем-то спросить, но не решаешься.

– Так и есть, – кивнула я, отдавая должное бабушкиной проницательности.

Она сделала несколько шагов к окну, развернулась, сцепила руки перед собой и произнесла:

– Смелее, Дженни. Я готова ответить на любой вопрос.

Я трусила долгие недели и теперь не имела права отступать. Память заерзала, выбирая, какую картинку предъявить мне в первую очередь? Заснеженный сад, пузырьки шампанского, бой курантов или…

– Сразу после Нового года я случайно подслушала твой разговор с Егором. То есть я начала его слушать случайно, а потом не получилось остановиться. Потому что речь шла обо мне.

– Я вряд ли буду ругать тебя за это, – усмехнулась бабушка. – Бывало, я и сама подслушивала. И о чем же мы беседовали?

– Ты предложила Егору окружить меня вниманием и заботой и сделать все, чтобы я стала его… женой. – Последнее слово далось с трудом, и захотелось побыстрее продолжить и сгладить эту неловкость. Но следующая фраза застряла в горле.

– И он отказался. – Бабушка улыбнулась, и ее глаза засияли, точно рядом вспыхнули сто свечей, и каждая получила свое отражение. – Да, все так, и я не собираюсь этого отрицать. Но… Дженни, неужели ты полагаешь, что я могу сделать из тебя – своей драгоценной внучки – предмет торга, удобный приз или пешку в чужой игре? Сейчас я постараюсь не обижаться на тебя… – Бабушка выдержала многозначительную паузу. – Но, пожалуйста, в следующий раз перечеркивай подобные мысли сразу. Они не имеют право на существование.

– Хорошо, но объясни…

Бабушка прошлась вдоль окна, видимо, выбирая, с чего начать, а потом остановилась и произнесла:

– У Егора не самый простой характер… Хотя мне именно такой и нравится. Но дело не только в этом… Егор любил отца так, как любит далеко не каждый родной сын. И он уж точно ни с кем не собирался делить место под солнцем. Исключением, конечно, был Павел. Братья-близнецы… Это особая связь. Когда мы узнали о тебе, и было принято решение, что ты переезжаешь в наш дом, я готовилась к настоящей битве… Я не представляла, как Егор справится с этой задачкой, как он переживет то, что ты есть на этом свете. – Бабушка вновь улыбнулась, положила руку на спинку стула, погладила ее и добавила: – А он справился легко. Просто взял и полюбил тебя. Сразу. Как только увидел. Дженни, Егор пока не скажет тебе этого, просто побоится напугать. Он знает, какой хрупкий и трепетный мир внутри тебя… Но однажды ты услышишь слова, от которых твое сердце забьется гораздо быстрее. Егор будет терпеливо ждать именно потому, что ему важны твои чувства. Не мучай его долго. Какой в этом смысл?

Ноги вросли в пол и, кажется, я потеряла способность шевелиться. Мне хотелось попросить бабушку повторить абсолютно все сказанное, но я нетерпеливо желала узнать продолжение и поэтому произнесла лишь один вопрос:

– Откуда тебе это известно?

– Я достаточно пожила на белом свете. – Бабушка выдвинула стул, села и рукой указала на диван, предлагая мне последовать ее примеру. И я устроилась на краю дивана. – Но ты выбрала не Егора… И это подбросило дров в разгорающийся костер. Да, я наблюдала за тобой. И я видела, какие взгляды летели в твою сторону. Взгляд Павла… Взгляд Егора… Я старалась не думать, чем это закончится, и, хочешь обижайся на меня, хочешь нет, но я знала, кому ты предназначена… Я любила Павла. Очень. Он был чуткий и добрый мальчик… Но твоя судьба не переплеталась с его судьбой… – Бабушка задержала дыхание и на несколько секунд закрыла глаза. – Ревность – далеко не самое простое чувство, и Егор старательно держался от