В начале июля приехали мама и брат Владимир, получивший по окончании школы золотую медаль. Мама занялась обустройством выделенной наконец-то отцу квартиры в Кронверкском переулке. Большущая жилплощадь была абсолютно пуста. Из Москвы никаких вещей пока ещё не привезли, поэтому мама купила буфет на кухню, две кровати для себя, диван для Вовы, письменный стол, платяной и книжный шкафы, три стола, два мягких кресла и десяток стульев. С таким обилием мебели просторная квартира казалась полупустой. В комнате слева от входа стоял только… велосипед, подаренный брату родителями, как и было обещано, за успешное окончание школы. От нечего делать на этом «Туристе» я кружил порой по пустой комнате.

Брат несколько дней побыл на даче. Мы с ним немного покатались по заливу на двухместной деревянной байдарке, которая была дачным имуществом. Но Вове надо было поступать в Военно-Воздушную инженерную академию, и он уехал в город заниматься своими делами. Золотая медаль позволяла брату претендовать на место в высшем учебном заведении без сдачи вступительных экзаменов, но следовало пройти собеседование, на котором абитуриенту могли задать совершенно любой вопрос.

Так вот, на том собеседовании Владимира Богданова как раз и спросили: «Где и как ваш отец работал с Берией?» Удивлённый прозвучавшим вопросом брат честно признался: «Представления не имею».

Вечером дома Вова сообщил папе, о чём у него хотели выведать, а он (отличник, золотой медалист) не знал, что сказать. Отец очень рассердился, что детям задают подобные вопросы про родителей, и успокоил сына, что тот ответил правильно и не надо волноваться по этому поводу — он сам всё уладит.

На следующий день отец позвонил начальнику ВоенноВоздушной академии генерал-лейтенанту П.В. Родимову и попросил его принять меры к тому, чтобы абитуриентам не задавали не относящиеся к учёбе вопросы. Петр Васильевич с полуслова всё понял и обещал разобраться со своими политработниками.

В итоге брат беспрепятственно поступил в избранное им учебное заведение и стал слушателем в звании рядового, а отец познакомился с замечательным человеком, который в минуту жизни трудную всегда его поддерживал. Добрые отношение с Петром Васильевичем сохранились на долгие годы и продолжались даже после ухода из жизни моего отца.

Через две недели после ареста Берии, 10 июля 1953 года, все газеты опубликовали информационное сообщение о состоявшемся на днях пленуме ЦК КПСС. На этом партийном форуме по докладу Маленкова «о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Л.П. Берия, направленных на подрыв Советского государства в интересах иностранного капитала и выразившихся в попытках поставить МВД СССР над правительством и КПСС», было принято решение «вывести Л.П. Берия из состава ЦК КПСС и исключить его из рядов КПСС, как врага Коммунистической партии и советского народа» [Л.52].

На следующий день в газете «Ленинградская правда» была помещена передовая статья «Несокрушимое единство партии, правительства и советского народа», в которой содержался идеологический материал, предназначавшийся как основа для проведения дальнейших общественнопартийных мероприятий по дискредитации Берии и превращения его имени в чудовищное пугало. После сладкозвучных панегириков в адрес партии и правительства, неустанно заботившихся о благе своего народа, были представлены злостные деяния Берии, которые можно подразделить на шесть пунктов:

1. Разоблачённый враг народа Берия различными карьеристскими махинациями втёрся в доверие и пробрался к руководству. Раньше его преступная антипартийная и антигосударственная деятельность была глубоко скрыта. «В последнее время», обнаглев и распоясавшись, Берия стал раскрывать своё подлинное лицо — «лицо злобного врага Советской власти и советского народа».

2. Свои «подлые махинации» Берия начал с того, что пытался поставить Министерство внутренних дел над партией и правительством. МВД в центре и на местах он использовал против партии и её руководства, против правительства СССР. Работников МВД выдвигал по признаку личной преданности ему.

3. Под разными вымышленными предлогами Берия тормозил решение важнейших, неотложных вопросов в области сельского хозяйства. Это делалось для того, чтобы «подорвать колхозы и создать трудности с продовольствием».

4. Берия стремился нарушить дружбу народов, посеять рознь между ними, активизировать буржуазно-националистические элементы в союзных республиках.

5. Будучи вынужден выполнять прямые указания ЦК и советского правительства об укреплении «социалистической законности» и ликвидации некоторых фактов беззакония и произвола, Берия умышленно тормозил осуществление таких указаний, а в ряде случаев пытался их извратить.

6. Неопровержимыми фактами доказано, что Берия потерял облик коммуниста, превратился «в буржуазного перерожденца, стал на деле агентом международного империализма. Этот авантюрист и наймит зарубежных империалистических сил» вынашивал планы захвата руководства партией и страной в целях фактического разложения Компартии и замены политики, выработанной партией за многие годы, «капитулянтской политикой, которая привела бы в конечном счёте к реставрации капитализма» [Л.53].

Сравнение официально сформулированных обвинений с теми конкретными совершенно секретными документами, разработанными Берией с марта по июнь 1953 года, позволяет судить о надуманности партийных претензий, грубо шитых белыми нитками. Тем не менее после публикации в газетах приведенных материалов «о разоблачении и аресте подлого предателя Берия», по стране пошла волна партийных мероприятий, нацеленных на укоренение в сознании советских людей бесспорного постулата о том, что во всех наших бедах, репрессиях, произволе виноват был единственный вражеский агент — Берия, который хитро маскировался до сих пор. С помощью оперативно разработанных в партийных органах словесных штампов стали повсеместно клеймить позором этого врага народа, а заодно выявлять и разоблачать всех соучастников банды Берии. При этом ЦК КПСС надо было безмерно хвалить за его мудрость и проницательность, а предпринятые им решительные действия по пресечению вражеской деятельности безоговорочно одобрять.

В городе на Неве нужный тон этой партийной разборке задал состоявшийся 10 июля 1953 года в Таврическом дворце объединённый пленум Ленинградского обкома и горкома партии совместно с партийным активом Ленинграда и Ленинградской области, на котором присутствовало 2000 человек. Участники пленума «с огромным вниманием» выслушали доклад первого секретаря обкома Андрианова, которому представилась уникальная возможность обрушиться сразу на всех своих врагов. «Бурными аплодисментами, выражавшими единую волю Ленинградской партийной организации», все присутствовавшие встретили постановление пленума ЦК КПСС и «полностью одобрили, как единственно правильные, своевременные и решительные меры», предпринятые Президиумом ЦК КПСС для ликвидации «антипартийной и антигосударственной деятельности Берии» [Л.53].

Поскольку в качестве одного из злостных деяний этого двурушника, чьи портреты едва успели снять со стен в кабинетах, указывалось стремление поставить органы внутренних дел над партией и её ЦК, то, переходя от общесоюзных проблем к ленинградским вопросам, первый секретарь обкома высказал «беспощадную критику в адрес бериевского назначенца, начальника областного Управления внутренних дел Богданова». Тем самым возможность для погрома неугодного руководителя была предоставлена всем желавшим (и заранее подготовленным). На моего отца посыпались обвинения со всех сторон. Теперь в вину ставились все те служебные вопросы, которые он успел решить за время работы в Ленинграде. Всё переворачивалось с ног на голову. Так, проведение операции по изъятию уголовного элемента после амнистии трактовалось как «совершенно не нужное и представлявшее собой превышение полномочий». Секретарь Дзержинского райкома партии Никитин обвинил Богданова в том, что он запрещал своим сотрудникам писать в партийные органы. Заведующий административным отделом горкома партии Соловьев добавил к этому, что начальник не разрешал работникам своего аппарата посещать горком партии.