Он ее словно не заметил.

«Чужаки!»

Голос Анджо взорвался в ее голове, и Ривер оглянулась на свою кобылу, которая неслась к ней с Эйприл на спине. Сестра кричала и показывала на горы.

Сперва Ривер не поняла. Щурясь против заходящего солнца, она всмотрелась в горы, к которым скакал Призрак, и тут ее глаза уловили движение, а потом она увидела, как группа людей – человек тридцать или сорок – хлынула через перевал – и Призрак помчался прямо на них.

* * *

Радость и изнеможение в равной степени охватили Мари, когда Стая, спотыкаясь, проделала последние шаги по перевалу Скалистых гор. Крутая тропа выходила в долину – зеленую, как лес, который они оставили так далеко. Вид обширной изумрудной равнины придал им сил, в которых они так нуждались, и они взволнованно сгрудились вокруг Антреса.

– Это правда они? Равнины Всадников ветра? – спросила Данита.

Антрес обнял ее за плечи.

– Да.

– Ах, Голубка, как бы я хотела, чтобы ты это видела, – выпалила Лили.

Они с Голубкой шли в начале колонны, потому что с того момента, как Дэш выбрал Лили, она предпочитала идти рядом с Зорой и Мари; ей нравилось обсуждать с Зорой щенят, а с Мари целительство. Теперь Голубка и Лили стояли рядом с Мари. Она только что закончила поверять лубок на лапе Дэша и, к радости Лили, объявила, что ему осталось носить его всего пару недель.

– Не сомневаюсь, что тут очень славно. – Раздраженный тон Голубки застал Мари врасплох. На протяжении всего долгого пути Голубка была бесконечно добра ко всем. Мари никогда не слышала, чтобы она срывала на Лили раздражение, но, всмотревшись в лицо слепой девушки, Мари отметила его необычайную бледность. Она была ужасно напряжена – и даже расстроена.

– Чтобы меня жуки съели! Это Всадники ветра? – О’Брайен указал на край долины.

– Да! Я вижу лошадей! – сказал Антрес.

Из долины до них донеслись радостные крики, и взгляд Мари метнулся вправо.

– Ты знаешь, что они делают? – спросила она Антреса. – Там целая толпа.

– Похоже, у них какое-то состязание. Что ж, судя по всему, времени подготовиться к встрече у нас не будет.

– У нас было полно времени, – возразила Данита. – Мы несколько месяцев…

– Мне нужно вниз, – перебила ее Голубка. – Сейчас же. Лили, отведи меня. Быстрее. Быстрее!

Лили непонимающе уставилась на подругу.

– Но зачем тебе…

Вместо того, чтобы спорить, Голубка зашарила в воздухе в поисках руки Мари.

– Мари! Жрица Луны! Мне нужна твоя помощь.

Мари взяла ее за руку.

– Я здесь, Голубка.

– Помоги мне. Прошу. Мне нужно в долину.

– Ты можешь объяснить, зачем? – спросила Мари.

– Я… я не знаю. Но я знаю, что мне нужно туда. Сейчас же.

– Голубка, мы все идем туда, – попытался образумить ее Антрес, как и Мари, обеспокоенный резкой переменой настроения Голубки.

– Слишком медленно! Мне нужно сейчас! Быстрее, чем идет Стая. Прошу тебя, Жрица Луны! Умоляю тебя!

Мари обменялась взглядом с Зорой, и вторая Жрица пожала плечами.

– Хорошо, Голубка. Я тебя отведу. Возьми меня за локоть. Местами тропа довольно крутая, и тут корни, о которые можно споткнуться.

– У меня есть палка. Не думай, что из-за меня тебе придется идти медленней.

– Хорошо. Тогда пошли.

– Я пойду с вами, – сказал Ник. – И Ригель с Лару тоже.

– Я не против, – кивнула Мари.

– Мало кто из Всадников видел собак, но они знают об их существовании. Мне не нравится, что вы так спешите вниз вместе с ними, – нахмурился Антрес. – Поэтому я пойду с вами. – Он оглянулся на остальных.

– Мы спустимся сами, – заверила его Зора. – Иди!

Мари чувствовала напряжение, охватившее хрупкое тело Голубки, которая тянула Жрицу за собой, заставляя ее то съезжать, то бежать по расширяющейся тропе.

Они спустились в долину, когда одна из лошадей – золотистая, скачущая впереди трех других – остановилась, повернулась к горам и огласила воздух громоподобным ржанием.

Голубка дернулась и сдавила руку Мари так отчаянно, что та подумала: назавтра там будут синяки.

– Отведи меня к нему! – закричала Голубка.

– Но это же лошадь. И на ней кто-то сидит, – растерянно сказала Мари.

– Похоже, это уже неважно. Он бежит сюда, – сказал Ник.

– Ник, Мари, держите Ригеля и Лару рядом, – предупредил Антрес.

Мари отправила овчаркам мысленную команду, и тут золотистый конь свернул к ним, а следом за ним – белая лошадь с темной гривой и хвостом; на ней сидела темнокожая девушка не старше Голубки. Они двигались быстро, пытаясь догнать золотистую лошадь, – а еще дальше за ними скакало сразу несколько лошадей под всадниками.

Со спины золотистой лошади спрыгнула другая девушка, пожалуй, чуть старше всадницы белой лошади, с такой же красивой темной кожей и копной черных кудрей с пурпурными лентами вроде тех, что украшали гривы лошадей.

Теперь Мари видела, что шкура золотистого великана блестит от пота. Его бока высоко вздымались; он тяжело дышал. Девушка держала руку на его плече и что-то втолковывала ему с озабоченным выражением лица, но он, казалось, вовсе ее не замечал. Он кинулся вперед – прямо на Мари и Голубку.

– Не двигайтесь! – приказал Антрес.

– Призрак! – завопила девушка и побежала за ним, но тут ее догнала белая лошадь, и девушка остановилась как вкопанная, потрясенно распахнув глаза.

Время словно замедлило ход. Мари видела, как девушка помладше спрыгивает со спины белой лошади, и та падает на колени, чтобы вторая всадница могла на нее залезть. А потом они помчались за золотистым эквином, который в эту секунду остановился перед Голубкой.

Никто не шевелился. Никто не произнес ни слова. Тишину нарушало только затрудненное дыхание золотистой лошади и приближающийся топот копыт белой.

Она быстро оказалась рядом. С трудом оторвав взгляд от золотистого великана, Мари посмотрела на девушку и ее лошадь, которые подъехали к застывшей компании.

Девушка спешилась почти на скаку и побежала к золотистой лошади.

И тут она увидела – по-настоящему увидела – Голубку, и на ее выразительном лице проступили тысячи эмоций: потрясение, неверие… а потом все они растворились в чистом, неприкрытом восторге.

– Я Ривер, – обратилась она к Голубке. – Могу я узнать твое имя?

Голубка отпустила руку Мари и повернулась на голос Ривер.

– Я Голубка.

Ривер отшатнулась, словно от удара, но, когда она подняла голову, на ее лице сияла блаженная улыбка.