и как победитель вернуться в, наконец, освобожденную Россию, освобожденную от всего: от «коммунистов», от советской власти, от имперского величия, от независимости, от скромного благополучия ее населения и даже от уверенности в будущем.

О скором возвращении изгнанника, который уже давно «рвался» домой и никак не мог позволить себе этого, — удерживали пока неведомые нам дела, заранее был оповещен весь мир. Газеты, журналы, радио и телевидение дружно кинулись обсуждать предстоящее событие. Вот заголовки только некоторых статей: «В ожидании Солженицына» (2), «Солженицын возвращается» (3), «Кого везет к нам белый конь?» (4), «Я готов отдать ему свой голос» (5), «Господин президент, к Вам едет ревизор» (6), «Уполномоченный Бога по Российской Федерации» (7).

Желая собственными глазами увидеть, как удалось «обустроить Россию», «уполномоченный Бога» и одновременно его разящий «меч», действительно, решил произвести «ревизионную проверку».

27 мая 1994 г. мы узнали, что вылетевший с членами семьи из Анкориджа на самолете «Аляска Эрлайн» писатель приземлился не в Москве, а в Магадане (8).

Конечно же, он, бывший зэка и автор «Архипелага», должен был начать со столицы ГУЛАГа, чтобы напомнить русским людям, от чего их избавила «демократия», чтобы они могли правильно оценить те блага, которые, наконец, получили.

В Магадане А. И. Солженицын приземлился только для того, чтобы показаться перед телекамерами. В тот же день он уже был во Владивостоке (9).

«Из своих друзей, — сообщали «Известия», — встречать его во Владивостоке Солженицын попросил только двоих — писателя Бориса Можаева и кинооператора Юрия Прокофьева[55] (соавтора нескольких фильмов Станислава Говорухина, в том числе фильма об Александре Солженицыне)» (10). Так началось его многодневное путешествие по сибирской магистрали к Москве (11).

Для этого Александру Исаевичу и Наталье Дмитриевне вполне могло хватить одного-двух купе. Однако, как пишет Р. А. Медведев, принявшая на себя «все финансовые издержки телекорпорация Би-Би-Си» взяла «в аренду у МПС два специальных вагона-салона — один для семьи писателя, другой для нужд операторов и редакторов корпорации». Кроме того, был заказан «спецвагон с отдельной кухней и рестораном» (12). В. Н. Войнович утверждает, что А. И. Солженицын и его свита заняли четыре вагона (13). Добавьте к этому свыше 150 журналистов (две трети иностранных), которые прибыли во Владивосток, желая сопровождать писателя в пути и фиксировать каждый его шаг, каждый его жест, каждое слово (14), — получится целый поезд, который В. Н. Войнович сравнил со знаменитым поездом Троцкого времен гражданской войны (15).

По пути следования на железнодорожных станциях толпы народа. Каждый шаг писателя снимают британские телевизионщики, обо всех его встречах сообщает радио, об этом пишут газеты и журналы. Люди ждали от него откровений. Люди ждали от него рецептов. Услышали то, что видели вокруг себя собственными глазами. В былые времена, когда говорить правду требовалось мужество, его слова были бы встречены на ура, — теперь, когда писать и говорить дозволено все, что угодно, откровения писателя никого уже тронуть не могли.

«И — в четырех вагонах, — пишет В. Н. Войнович, — через нищую Россию с пустыми речами. С трибун, где рядом плечом к плечу стояли местные сатрапы и кагэбэшники… Один остроумец сказал, что Солженицын разочаровал публику тем, что вообще говорил слова. Ему бы на станциях молча, возникая из тамбура, поднимать руку на несколько секунд, обводить народ загадочным взором и тут же, скрывшись из глаз, двигаться дальше. Тогда был бы он похож не на Троцкого, а на корейского великого чучхе Ким Чен Ира, чей приезд тем же путем через шесть лет после Солженицына парализовал все железнодорожное движение» (16).

Однако задуманное шоу развивалось по своему сценарию. 21 июля А. И. Солженицын и его поредевшая свита, наконец, прибыли в Москву (17).

«Кто придет его слушать? — вопрошал редактор газеты «Завтра» А. Проханов. — Он не будет встречаться с коммунистами… К нему не придет партия Гайдара… Он будет искать поддержки националистов… Но с чем он туда придет? …У этой оппозиции появились свои лидеры, свой горький опыт, своя трагедия — трагедия октября прошлого года. Трагедия, которую Солженицын принимает. Он оправдал расстрел у «Белого дома»…» (18).

Ряды поклонников писателя еще были велики, и на Ярославском вокзале его встречало около 20 тыс. человек во главе с членом Клуба Ротари мэром города Ю. М. Лужковым (19).

К этому событию была приурочена публикация в июльском номере «Нового мира» солженицынской статьи «Русский вопрос к концу XX в.». В ней А. И. Солженицын сделал попытку ответить на вопрос: кто виноват в переживаемой трагедии? С надеждой услышать новое слово открывали многие этот номер журнала. И что же они узнали? Оказывается, главные виновники переживаемых бед — это Петр I, большевики и сам русский народ. Петр I, потому что триста лет назад нарушил естественное развитие страны и пожелал, чтобы она, преодолев свою отсталость, поднялась на уровень европейских государств как в военном, так и культурном отношении. Большевики, потому что в 1917 г. подобрали шедшую им в руки власть, сохранили Россию от распада и варварскими методами вернули ей имперское величие. А народ, потому что позволял делать все это. И, хотя в своей статье А. И. Солженицын отмечал, что Западу не нужна сильная и здоровая Россия, но пытался уверить читателя, что к нашей трагедии он не имеет никакого отношения. Где же выход из создавшегося положения? Путь, по мнению писателя, только один — самоограничение и нравственное совершенствование (20).

Обвинять обманутых и обобранных людей в том, что во всем случившемся виноваты они сами да их прошлое — верх непорядочности. Еще более непорядочно призывать этих людей не к борьбе с нечеловеческими условиями, в которых они оказались, не к борьбе с теми, кто несет ответственность за их страдания, а к самоограничению. Это очень напоминает прежние рассуждения нашего праведника о свободе внешней и внутренней, согласно которым человек может ощущать себя свободным даже в тюрьме, главное — не замечать решеток на окнах и в надзирателях видеть братьев.

Можно было бы ожидать, что, указав своим соотечественникам тот путь, по которому они должны двигаться дальше, сторонник морального совершенствования подаст пример самоограничения, однако он уединился на своей скромной трехэтажной вилле, снова за высоким забором и среди подобных вилл таких же, как он, сторонников самоограничения и нравственного совершенствования.

Проведя некоторое время в Москве, А. И. Солженицын уже в августе отправился в новое путешествие: посетил Рязань, Георгиевск, Кисловодск, Ростов-на-Дону (21). 20 сентября выступил в ростовском университете (22). В конце месяца совершил еще одну небольшую поездку — в деревню Мильцево Владимирской области (23).

Вернувшись в середине октября в Москву, писатель начал готовиться к выступлению в Государственной думе (24), которое состоялось 28 октября. Здесь, вероятно, забыв, что Государственная дума это не очередная железнодорожная станция, он в расширенном варианте