наших сотрудников, скорость и работоспособность увеличатся раза в два-три, не меньше. Да и как врач он уникален. За полминуты вернуть состояние организма из измученного в полную боеготовность — это диво. Там что-то и от китайцев и других практик. Но что бы вот так, легко, совершенно мимоходом…

— Я понял тебя. А теперь, мои дорогие соратники, всё ЭТО, — показал на папку, — мы оставим здесь, в кабинете. Единственное, чем можете воспользоваться для работы — фотороботами. Кстати, правильно, что делали их не у нас. Хвалю за сообразительность. Новые рапорты вы принесли, вижу, но прочту позже. Не удивляйтесь, что могу заставить переписать и их. А сейчас всё. Закончили. Спасибо за хорошее настроение, что получил благодаря Вам, а сейчас идите работать.

- -

Проводив гостей, генерал задумался. Ему и в своей жизни не раз приходилось сталкиваться с непонятным и необъяснимым, но он, как и большинство его сверстников, были материалисты до мозга костей. А позже, в 90-е, когда на прилавки хлынул поток самых разнообразных журналов о снежном человеке, НЛО и пришельцах, внутри у него зародился червячок сомнения. Генерал знал, что в структуре, которой отдал почти всю жизнь, есть отдел, занимающийся вот такими паранормальными делами, но он был недоступен даже для него. ТЕ сотрудники сами выходили на интересующую их информацию и буквально «рыли землю» в поисках фактов. А тут, как оказалось, и не надо рыть. Вот они. Лежат в папке на столе.

Виктор Федорович встал, отнёс документы в сейф и закрыл его. Немного походил по кабинету. Самое забавное, чему даже усмехнулся, поймал себя на мысли, что завидует Ярому. Что именно тот, а не он, стал свидителем таких необычных событий. А с игрой, в которую по ночам играл Ярый, он познакомится поближе, уверен…

* * *

Вернувшись вечером домой, Сергея Павловича встретила лишь внучка.

— Привет, Солнышко, все дома?

— Привет, деда. Да. Мама играет, а меня выгнала из своей комнаты. Сказала, что я мешаю.

— Как твои успехи?

— Ты об игре или так?

— Или так и вообще.

— Завтра последний день второго уровня. С каждым прохождением всё сложнее и сложнее, но мне интересно.

— Это хорошо, когда интерес не пропадает. А не хочешь отложить на время игру и заняться чем-то другим?

Катя с подозрением посмотрела на деда.

— Деда. Ты хитрый. Хочешь больше времени сам поиграть, да? Так я вечером не играю. Утром прохожу то, что мне игра позволяет по времени, и всё. Потом мама мучается. Она на втором этапе первый вариант уже третий день не может пройти. Вы, взрослые, глупые и невнимательные. Там так всё просто. Я хотела подсказать маме как надо, но она меня не слушает. Всё время ошибается там, где самое простое. Я бы не выдержала так.

— Солнышко, ты умница. Ты впитываешь знания как губка.

— Это то, чем посуду моют? И пенится потом? Деда, ты меня не обижай, а не пенюсь.

— Нет, ты не правильно поняла. Губка — это такой пористый материал, который впитывает любую жидкость.

Катя внимательно посмотрела на свои руки, пальцем одной руки нажала на запястье другой, посмотрела на деда.

— Я не впитываю воду и не пористая, а что такое губка и поролон я знаю. Я знаю также, что у нас на коже поры, почему кожа и дышит.

— Ты, Катенька, очень особая девочка. И умная и смешная. С этой игрой ты уже узнала много того, что и мы не знаем, а самых простых вещей не понимаешь. Не обижайся.

— А я и не обижаюсь. Просто взрослые упрямые как… как… как… ослики из мультиков. Его тянешь за собой, а он упирается из вредности. Так и ты с мамой и папой. Советов не слушаете, помощи не хотите, вот сами и мучаетесь. Не буду я вам помогать, если такие упрямые. Вот если попросите, то теперь я уже буду думать — помогать вам или нет. Если только очень-очень попросите…

Катя развернулась и ушла в комнату. Сергей Павлович заметил, что девочка расстроена чем-то, да и детская обида на маму присутствовала.

Раздевшись и проходя по корридору к себе в кабинет, заметил на кухне ещё одного расстроенного — теперь уже зятя. Тот сидел на кухне, пил чай и смотрел грусно в окно.

Оставив вещи и переодевшись, вышел на кухню.

— Привет, Дим. Чего ты взьерошенный?

— Добрый вечер, бать. Хреново мне на душе, да и настроение поганое.

— Чего так? Не поделишься? На работе что-то не ладится?

— Да всё не так. Вроде и завершили основной цикл работ, сделали все продувки, метрические испытания, но, чувствую, что-то не доделали, а что? Третий день с самого начала всё просматриваем, ищем ошибку. Вроде и не находим, но и Костик и я понимаем, что проект на финальной стадии встал.

— А Илья, твой главный «мозг», что думает?

— Сергей Павлович, а Вы что, не знаете?

— Что не знаю?

— Илью задержала служба безопасности. Как оказалось, он дома работал над чертежами, а его подруга, заинтересовавшись, много спрашивала о деталях… У них же, у всех дома, стоят камеры и прослушка. Оповестили же весь отдел, что такой техникой оснастят все квартиры ведущих специалистов. Предупредили, что бы дома не вели лишних разговоров.

— Дима, постой. Какие ЧЕРТЕЖИ ДОМА? Вас ведь всех проверяют на выходе, заставляют полностью переодеваться???

— Сергей Павлович, — Дима посмотрел виноватым взглядом на тестя. — А голову-то мы не меняем. Илюха и решил по вечерам дома доделать то, что на работе не успевает. Он же ведёт самое трудное направление — по гидродинамике. Поэтому дома по памяти и восстановил всё, что помнил.

— ВСЁ???

— Нет, конечно, не всё, но свою тему… почти да, всю.

— П… звездец. Он что, совсем невменяемый? Не понимает, насколько Ваш проект важен для оборонки? И насколько все материалы секретны?

— Да всё он понимает. Мы недавно заметили, что по утрам приходит невыспавшийся, но выдаёт то, словно всю ночь работал над своей частью проекта. Спрашивали, а он улыбается, мол, во сне работает. Кто же знал, что этот дурак и в самом деле ночами не спит, не желая подвести всех оастальных?

— Откуда стало известно об этом?

— Вчера особист сообщили Илье, что его девушка фотографировала на свой телефон чертежи, что были у Ильи дома. Лариса ни отснять, ни переслать ничего не успела, её взяли прямо там же, на квартире.

Ярый, от таких новостей, чуть не промазал мимо табуретки, желая сесть. Генерал был попросту ошарашен такой новостью.

— И что дальше? Кстати, я понял, что ты