Довольная Сиглинд лежала на спине, разметав по охровому покрывалу чёрные кудри. Ноги её были широко разведены. Кай навис над ней, так и не сняв с себя одежды. Его руки ласкали смуглое тело, пальцы мяли груди, губы нежно целовали живот. Брюнетка шумно дышала, ёрзала на гладком шёлке и вздрагивала от каждого поцелуя.

— Я так хочу пить… — тело Кая напряглось и мелко содрогнулось, будто от боли, но распалённая Сиглинд этого, кажется, не заметила.

— Войди в меня, милый…

Вампир выпрямился, стоя на коленях, повозился руками со шнуровкой на гульфике и…

Герти почему-то закрыла глаза.

А когда открыла, Кай двигался внутри девушки. Не нежно, не медленно, как Герти раньше себе это представляла. Движения вампира были резкими, злыми.

И Сиглинд это, похоже, нравилось — она стонала и требовала:

— Ещё… ещё… О-о-о-о…

Кай закинул на руки согнутые в коленях ноги брюнетки и с размахом всаживал в её промежность довольно таки большой орган.

«О, боги, и как он в ней помещается?!» — Герти поняла, что не хочет быть на месте его любовницы.

— О, да! Кай, милый… я твоя… Вся твоя… И тело, и кровь, и… О-о-о! — договорить она смогла.

То, что Герти поначалу приняла за стон наслаждения, оказалось криком боли…

Вампир приник к шее Сиглинд справа, и Герти хорошо видела профиль девушки — вначале гладкое довольное лицо напряглось, будто она подняла что-то тяжёлое. Потом Сиглинд, кажется попыталась встать, но Кай лежал на ней всем телом. Он опустил свою руку на её ладонь и с силой вжал в перину, покрытую шёлком.

Потом — Герти не почудилось — Сиглинд испугалась, она расширила глаза и перестала кричать, задыхаясь от ужаса.

У Герти закружилась голова. Хотелось помочь Сиглинд! Но как? Страх парализовал тело, ноги тряслись от осознания собственной трусости, мысли метались в голове, как перепуганные птицы, натыкаясь на понимание — вампира ей не одолеть.

А потом Сиглинд просто замерла. Лицо её потемнело, нос заострился…

Герти поняла, что произошло что-то страшное.

— Ммм… закончилась… — Кай с окровавленным ром оторвался от шеи любовницы и сел на кровати между её тонких ног. — Давно такого не было. Вот незадача. — вампир утёр лицо рукавом рубашки и принялся зашнуровывать гульфик. — Ещё и не кончил. Ну, этот голод утолить — не проблема.

Спрятав концы завязок под поясом, Кай текучими движениями слез с кровати.

А через мгновение в замочных скважинах потемнело.

Вампир широко распахнул дверцы шкафа.

Герти вздрогнула всем телом и резко отпрянула. Но только больно ударилась спиной о холодную, твёрдую стену.

Самый чёрный день в жизни Герти начался… «поэтично».

После завтрака она отправилась в лес, чтобы набрать желудей.

Занятие это было всего лишь предлогом — в самом деле, никто не требовал от побочной дочки ландграфа помощи в подкормке графских свиней. Делала она это обычно ради забавы. Но в то утро, после того, как весь вечер проплакала в подушку, как-то особенно невыносимо было находиться в обществе матери.

А в лесу было спокойно. Красиво.

«И грустно».

Никто не бросал на Герти взгляды, полные молчаливого упрёка. Никто не выбирал слова, лишь бы не разразиться новой нравоучительной тирадой.

«То же мне, выискалась Ханна благочестивая,» — Герти и сама знала, что виновата.

Им с Ламмертом следовало быть осторожнее.

Лес скидывал с веток сухую листву, которая медленно кружилась в тумане.

«Деревья грустят по ушедшему лету. А я — потому что Ламмерт меня обидел».

Чем именно он её обидел, Герти и сама не могла сказать. Но перед глазами то и дело вставала довольная собой Мирабелла, и внутри Герти всё переворачивалось от возмущения!

Она всё думала и думала о Ламмерте. И намеренно громко ворошила носками сапог сухие листья, чтобы не вслушиваться в болтовню Дедрика.

«Увязался же. И с чего он взял, что я не могу гулять одна? Огромный замок высится на холме. Да тут при сильном желании не заблудишься… А если и потеряюсь, Ламмерт возглавит поисковый отряд. Он первый найдёт меня и… поцелует,» — сердце девушки начинало сладко щемить при мыслях о будущем примирении.

«Конечно же, я не стану теряться — нет ничего глупее, чем просиживать осенью в лесу. Тем более, без съестного. К тому же, к вечеру воздух станет морозным… Но помучить Ламмерта всё же следует. Пусть попросит прощения, прежде чем лезть ко мне снова. Нет. Пусть трижды попросит прощения!» — Герти торжествующе улыбнулась.

— Смотри, какая коряга! — Дедрик с восторгом сжимал в руке полуметровую суковатую палку. — С такой можно и на медведя.

— Куда тебе на крупного зверя? Папа говорит, ты и в оленя с трёх шагов не попадаешь, — Герти нагнулась, зачерпнула рукой горсть листьев и кинула в мальчишку.

— Вот ты как? Ну, погоди! — Дедрик нагрёб огромную охапку листвы и кинулся догонять Герти.

Та с визгом припустила. Она долго убегала от него, прячась за деревьями, петляя и ускоряясь. До тех пор, пока в боку не закололо и в груди не запекло от холодного воздуха. Наконец Дедрику удалось запустить в сестру изрядно поредевшую кучку дубовой листвы.

— Дедрик! Смотри, что ты сделал с моими волосами! — Герти с возмущением рассматривала белые пряди, в которых запутались мелкие сухие кусочки листьев. — Теперь на меня ни один жених не посмотрит!

— Слушай… Я хочу тебе кое-что сказать.

— Ну, — девушка надула губы, старательно вытаскивая сор из волос.

— Герти… оставь Ламмерта. Я сам о тебе позабочусь.

— Глупости. Я скоро выйду замуж.

— Все знают, что тебе здесь никто не нравится, кроме… — Дедрик принялся ковырять пальцем кору ближайшего дерева. — А Ламмерт — наследник.

— Чтобы бы ты понимал в моих сердечных делах.

— Может, в сердечных и не понимаю, но через 4 года я получу свою долю наследства. Деньги, земельные наделы, большой дом на юге.

— И что?

— Я смогу забрать тебя с собой. Или дать средства и отпустить. Ты поедешь, куда захочешь. И выйдешь замуж за того, кто полюбишь.

— Я желаю жить в замке. И быть его хозяйкой. А любовь… Моя мама жизни не видит без Джереона. Много ей счастья принесли эти чувства?

— С Ламмертом у тебя всё равно ничего не выйдет. Герти, подумай. Я написал договор о намерениях. Он защитит тебя, даже если что-то… случится… Отец сегодня же поставит печать, если мы придём к нему.

— Договор? Уже?

— Отец не вечен. Я просто… Всё время думаю о твоём будущем.