Но отступать не хотелось. Две профессиональные слингомамы из числа подруг быстро ввели меня в курс дела, обмотав одним из своих слингошарфов. У них вышло довольно ловко. Всего-то нужно найти середину полотна, расправить края, перекинуть один конец через правое плечо, второй через левое, здесь ослабить, вот тут подоткнуть… Нет, ну все же элементарно, да?

Да. Только у меня, наверное, руки не из того места растут. Когда настало время сажать в слинг Генри, я уже напрочь забыла все, чему меня учили. Пришлось обратиться за помощью к всемогущему Ютубу. Я хорошо помню, как стояла посреди кухни и пыталась освоить простейшую фронтальную намотку «крест над карманом». На видео женщина спокойно приматывала к себе куклу, подробно объясняя каждый шаг. Я честно старалась повторять за ней, но только вспотела и чуть не придушила себя этим злосчастным слингом. Тогда я решила сменить тактику и стала останавливать видео в ключевые моменты. Наконец у меня все получилось; я храбро засунула слегка оторопевшего Генри внутрь и позвала Джеймса, чтобы он оценил мои усилия.

– Та-дам! Ну как, похоже? А сзади погляди! – попросила я.

Джеймс внимательно посмотрел на экранную даму с аккуратно примотанным младенцем и перевел взгляд на Генри, который болтался в жалком подобии цыганского баула. Кукольный младенец уютно прижимался к груди, и ткань шарфа плотно облегала его спинку. Мой повис где-то в районе пупка и шумно возмущался. Я глубоко вздохнула, вытащила ребенка из слинга, отмотала видео на начало и попросила Джеймса помочь. Дальше мы воевали с километровым шарфом вдвоем. Это был далеко не самый интересный фильм, который мы смотрели вместе, – а вечер, проведенный в попытках примотать ко мне рыдающего младенца, стал одним из первых в серии «И как мы до этого докатились?».

Моя неспособность сладить со слингом, наверное, выглядела невероятно забавно, и если бы я смотрела видео с собой в главной роли, то всласть бы посмеялась. Но в тот момент мне было не смешно. Я взмокла от пота. Очередная неудачная попытка закончилась тем, что я разрыдалась (ну, этому в нашем доме уже никто не удивлялся) и хотела бросить «дурацкий шарф» на пол, чтобы хорошенько по нему потоптаться. Увы, у меня ничего не получилось, потому что я все еще была плотно в него замотана. Гррр-р. Я до сих пор вскипаю при одной мысли о том вечере.

Пару недель спустя я все-таки укротила слингошарф. Ну, как укротила? Я научилась приматывать Генри перед зеркалом, в спокойной обстановке. У меня уходило на это минут двадцать, и со стороны я все равно напоминала потного осьминога, зато сын теперь сидел там, где нужно. Со слингом мне действительно стало легче: наконец-то освободились руки, и я начала выходить из дома без громоздкой коляски, которая вечно застревает в дверях магазина. Ну, и Генри теперь мог срыгивать мне в декольте незаметно для окружающих.

Но приматывать младенца и поправлять слинг на бегу у меня по-прежнему не получалось. Наверное, не хватало опыта. Я нередко уходила из кафе с наполовину примотанным ребенком и ноющими от тяжести плечами. Или стояла возле машины, тщетно пытаясь подтянуть лямки, потея и чертыхаясь. Да, слинг – это вам не «Рексона», которая никогда не подведет.

Так что моя слингокарьера вышла короткой. После шарфа я попробовала слинг на кольцах, слинг-карман, май-слинг и прочие сложносочиненные конструкции, но в итоге прокляла их все. Я по-прежнему с завистью смотрю на других слингомам и слингопап (особенно когда случайно наезжаю кому-нибудь на ногу коляской), а порой меня посещают мысли, что нужно попробовать еще раз. Но последняя попытка – слинг на кольцах, который Джуд сразу же возненавидел и принялся яростно колотить меня по груди, – напрочь отбила всякое желание вливаться в слингодвижение. Охотно верю, что каждый может подобрать себе слинг по вкусу и где-то там меня ждет мой Удобный и Единственный. Возможно, мне стоит выйти из зоны комфорта и посетить встречу слингомам, чтобы приобщиться к тайному искусству простых намоток. Не исключено, что я так и не оправилась от провала, постигшего меня в тот вечер на кухне, и боязнь неудачи мешает мне найти свой слингопуть.

Или же я просто криворукая, что вероятнее всего.

Иногда по утрам я думаю о грядущем дне, и в голове проносится тоскливое «Боже мой…» Джеймс выключает будильник, встает, принимает душ и собирается на работу. У меня вместо будильника Генри, который кричит над ухом: «Мам, ты уже проснулась? У меня пижама мокрая! Где моя пожарная машина? А можно мне хлопья?» Если повезет, вместо криков с утра я услышу звонкие пуки миньонов из «Гадкого Я», и приставленный к моей голове пукач из вышеупомянутого мультика разбудит еще и Джуда. Который тут же потребует сменить подгузник. И начнется утренний цирк…

– Хорошего дня! – криво улыбаюсь я мужу, который покидает дом. Я почти слышу, как он мысленно напевает: «На работу, на работу, на любимую работу!» Ему не придется запихивать в багажник коляску и устанавливать детское кресло. Не придется судорожно вспоминать, взял ли он влажные салфетки и чистую пеленку, которая не пахнет старым сыром. И если он захочет, то сможет послушать музыку. Которая ему нравится! Счастливый сукин сын.

А я тем временем сижу в разоренной гостиной, отбрыкиваясь от надоедливых отпрысков, и пытаюсь сообразить: половина девятого – слишком рано для «Истории игрушек 3»? Или мне все-таки удастся отхватить кусочек своего любимого утреннего шоу? Но самое главное: я снова и снова думаю о том, чем же буду целый день заниматься с детьми.

– Ты просто не понимаешь, как тебе повезло! Ты каждый день ходишь на работу, – выговариваю я мужу. – Я бы с радостью поменялась!

По окончании декретного отпуска моя обида чуть поутихла, но даже возвращение к неполной рабочей неделе (два будних дня у меня выходные) не мешает мне с завистью поглядывать на мужа, который сбегает из дома с понедельника по пятницу. Теоретически моя частичная занятость – явление временное, пока дети не подрастут, но я работаю так уже четыре года и все чаще вспоминаю, что нет ничего более постоянного, чем временное. После рождения Генри мои будни превратились в нечто невразумительное, тогда как у Джеймса практически ничего не изменилось. И это меня жутко раздражает. Проблема в том, что у него тоже есть весомый повод для раздражения: он впахивает до седьмого пота пять дней в неделю, тогда как я два из них провожу дома с нашими чудесными мальчуганами.

– Ну так давай поменяемся! – отвечает он. – Я с удовольствием буду работать только три дня в неделю.

Нет, он не лукавит и не пытается меня спровоцировать – ему действительно нравится мысль работать на неполную ставку.

– Ха! Да ты просто понятия не имеешь, о чем говоришь! – фыркаю я. И все по новой…

В конце концов я поняла, что вечные дебаты на тему «кому сегодня было тяжелее» ни к чему хорошему не приведут. Во-первых, ни одному из нас от них лучше не будет. Во-вторых, так ставить вопрос несправедливо по отношению ко всем участникам.