Помещики не гнушались коммерческих предприятий и зачастую сколачивали недурное состояние. Они наращивали капитал, скупали земли и дома, так что и без титула могли поспорить с иным аристократом в богатстве, да и род свой вели, может и не от древних предков, но и поколений в дворянстве насчитывали немало.

Чета Мерит не была особо зажиточной, об этом ясно дало понять ветшающее состояние их усадьбы, однако и дыр в крыше не было. Государь посчитал, что усадьба величие короля Камерата вполне выдержит. Я была с ним совершенно согласна. Во-первых, усталость оказалась неимоверной, а во-вторых, хотелось поглядеть на тех, кто живет в моем графстве, и не только на высокородные семьи, но и на обитателей попроще, тем более именно на них я и собиралась делать ставку в своих деяниях. И потому улыбалась Меритам совершенно искренне.

Конечно же, появление короля на пороге дома, еще и в компании хозяйки графства, стало для помещиков глубочайшим потрясением. Они не понимали, как им вести себя, и что предложить, чтобы не обидеть августейшую особу, ну и мое сиятельство заодно.

— Просто накормите нас чем-нибудь легким, прикажите подать горячей воды и подготовьте спальни, — устав от бестолковых метаний, сказал государь. — И пусть позаботятся о моих людях.

— Да, Ваше Величество, — заверил монарха господин Мерит, и направление заботам о нежданных гостях было положено.

Чтобы не было лишних разговоров, мы с Ивом легли в разных спальнях. И это было впервые с того времени, как я добровольно разделила с ним не только его ложе, но и покои. Мы жили бок о бок уже так долго, что остаться одной в постели оказалось непривычно. Я не сразу смогла уснуть. Обнаружилось, что мне не хватает теплого тела, обычно прижавшегося к моей спине и руки, обнимавшей меня, тяжесть которой раздражала, но сейчас без королевской длани сон не шел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Негодяй, и тут жизнь усложнил, — проворчала я и как-то сразу уснула, найдя в своем недовольстве умиротворение.

А вот утро принесло неожиданное открытие. Открыв глаза, я потянулась, улыбнулась новому дню, раскинула руки и…

— Ты ударила короля, — проворчал справа до боли знакомый голос. — Если это покушение, то я буду вынужден подавить сей бунт в зародыше.

— Ив? — изумилась я. Развернувшись, я обнаружила Его Величество на привычном месте. — Что ты здесь делаешь?

— Сплю, — ответил он, приоткрыв глаз. — И собираюсь спать дальше, если мой покой, конечно, кого-то волнует, — изрек государь.

Он натянул одеяло, почти полностью скрывшись под ним, однако я была полна праведного возмущения, даже негодования, потому ткнула в бок кулаком и вопросила:

— Что ты тут делаешь, пожри тебя псы?

Монарх открыл оба глаза.

— Фу, как некрасиво, — поморщился Его Величество. — Такая хорошенькая, а бранишься, как какой-нибудь Дренг.

— Но ты в моей постели, — возмущенно прошипела я, стараясь не привлекать внимания хозяев к нашему пробуждению.

— А где мне быть? — искренне изумился венценосный наглец, приподнявшись на локте. — Я там, где мне лучше спиться. Один я не смог уснуть и пришел сюда. А вот ты спала, — обвиняюще произнес король, нацелив на меня палец. — Это возмутительно, ваше сиятельство. Пока ваш государь страдает бессонницей на холодной простыне, вы сладко сопите в одиночестве, ни о чем не переживая. Теплая, милая и совершенно бессовестная. Я негодую.

— Это я негодую, — фыркнула я. — Я хочу, чтобы приличия соблюдались…

— Они и соблюдаются, — отмахнулся король. — Гвардейцы стоят у дверей, они никого не пропустят ни к тебе, ни ко мне, а значит, никто не сможет открыть нашего совместного ночлега, если, конечно, ты не продолжишь сообщать об этом всему дому. — Я открыла рот, чтобы ответить, но государь поднял руку, остановив меня, и продолжил сам: — И знаешь еще что, дорогая моя бунтарка? Я не могу оставить без внимания всё, что ты успела сотворить с момента своего пробуждения. Итак, — он сел и поднял руку со сжатым кулаком: — Ты ударила своего короля – это раз, — Ивер начал поочередно отгибать пальцы. — После ты осмелилась диктовать свою волю и не дала мне уснуть – два. Потом ты вновь ударила повелителя – три. Еще ты повысила на меня тон и требовала отчета – четыре. Ты бранилась – пять. — Он поднял второй кулак, еще сжатый, в отличие от первого: — Усомнилась в моей порядочности и благородстве – шесть. И наконец, ты спала, когда я не мог уснуть в одиночестве – семь. Семь прегрешений, и это не может остаться безнаказанным. За сим повелеваю: означенную бунтовщицу – Шанриз Тибад-Стренхетт-Тенерис-Доло, признать виновной и наказать жесточайшим способом. Госпожа графиня, вы будете пронзены королевской шпагой. Прямо сейчас. Примите свою участь с достоинством.

— Вот еще, — фыркнула я. — Не желаю принимать ни вздорных обвинений, ни наказаний за них…

Однако встать мне не удалось. Едва я обозначила свои намерения, как была откинута обратно на подушку вероломным нападением монарха. Он навис сверху и ухмыльнулся:

— Пощады не будет. Приговор окончательный и обжаловать его невозможно, ибо судил вас сам государь. Клинок тверд и готов к воздаянию.

— Похабник! — возмутилась я, и рот мой был заткнут поцелуем…

Никто так и не понял, что мы ночевали в одной постели. Гвардейцы не только не подпустили к дверям ни слуг, ни хозяев, но даже в то крыло, где нам предоставили ночлег. Горничной позволили войти ко мне только после того, как государь удалился, чтобы привести себя в порядок и одеться. Вот тогда один из телохранителей крикнул прислугу, и нам принесли горячую воду, а после миленькая девушка, почти ребенок, по имени Сойли помогла мне одеться и уложить волосы.

Когда я пришла в столовую, куда меня сопроводила Сойли и два моих телохранителя, там уже находился посвежевший и довольный жизнью монарх, а так же чета Мерит. За столом сидел один государь, а супруги стояли неподалеку, больше напоминая прислугу, чем хозяев дома. Помещики были смущены и скованы. Я приветливо улыбнулась им и направилась к столу.

— Однако вы заставляете себя ждать, ваше сиятельство, — невозмутимо изрек государь.

— Прошу простить меня, Ваше Величество, — я присела в реверансе. — Но так уж устроены женщины, нам требуется время, чтобы полностью подготовиться к выходу.

Он кивнул мне на стол, и я проследовала к приготовленному для меня месту. Присев, я расправила на коленях салфетку и любезно улыбнулась, глядя на монарха. Лакей поспешил обслужить меня, и пока мне наполняли тарелку, я хранила молчание. Однако к завтраку не приступила, вместо этого подняла взгляд на хозяев усадьбы.