– Ну, как ты скажешь, так и будет, – ответил он.

– Я решаю? – Цин Ни приятно удивилась, но в то же время она не хотела оставаться в долгу. – Командир Чхэн, раз вы не будете дополнять дело, значит, уже можно отправить его в прокуратуру?

– Да-а, а что там дополнять-то? Протокол ведь уже составлен.

– Эй, разве ты вчера не говорил, что нужно ещё несколько дней протянуть? – обратился один из них к командиру. – Командир Чхэн, несколько дней назад приходил командир Ли, требовал всё тщательно ещё раз проверить.

– Ой, да без разницы, я был командиром батальона, несколько сотен человек при мне, думаешь я жизни не видывал? – командир зло уставился на этого парня, а он бросил свирепый взгляд на Цин Ни и вышел из комнаты.

Командир Чхэн, дождавшись пока остальные покинут комнату, прошептал:

– Этот паренёк – заместитель командира, этот, твою мать, придурок несколько дней походил в полицейскую академию, зато нос задрал как не знаю что.

– Ван, мы хотя и не местные, но тоже не лишены связей, у меня товарищей и родственников в государственных органах полно, так что нам здесь некого бояться. – Посмотрел он на Цин Ни.

– Командир Чхэн, вы к тому же авторитетный человек, это тоже в какой-то мере заставляет всех их слушаться вас, – польстила ему Цин Ни.

– Да ну, они все мне как братья, мы с ребятками все честны друг перед другом, это тоже помогает раскрывать преступления, к тому же есть у нас тут следаки, если кто-то что-то натворил, все сразу в курсе.

– Ну а что, что насчёт этого дела?

– А-а, да там без проблем, не переживай.

Чхэн тут же отправил человека, чтобы он передал дело в прокуратуру.

После того, как дело было сделано, Чхэн пригласил Цин Ни покушать, она согласилась.

В районе, где работал Чхэн, находился четырёхзвёздочный отель «Дальний рейс», довольно известный в городе.

Чхэн был за рулем «Кадиллака», он подержал для Цин Ни дверь, когда они заходили в гостиницу. Девушка проводила их до лифта, ресторан был на четвёртом этаже. Их встретил хозяин, глава совета директоров.

Цин Ни была смекалистой, взглянув, она сразу поняла, что командир Чхэн заранее подготовил банкет. Но как и почему хозяин гостиницы и ресторана выказывает такое почтение командиру Чхэну? Хотя неважно, она пришла отдыхать.

Она обомлела. Огромный президентский номер, о котором она слышала, но никогда не видела, широченная кровать с атласными одеялами.

Она вспомнила, что было вчера. Они выпили больше десяти бутылок водки, Повиновение лучше вежливости, и она пила вместе со всеми, чокаясь с каждым. И хотя вино было не слишком крепким, она поразила всех своей способностью пить.

Она проснулась и обнаружила рядом с собой мужчину, подсознательно она не была удивлена этому. Она этого не хотела, поскольку не было любви, а если нет любви, то какой смысл. Командир хотел её поцеловать, но она прикрыла лицо, в её понимании целоваться – это большее проявление любви, нежели просто переспать. Цин Ни умылась, почистила зубы, и они спустились в кафе. Официант пронёс поднос с фруктами, и она поняла, что её тошнит и ничего она не хочет. Ей никогда не было так тягостно.

Она собралась дойти до туалетной комнаты умыться, но ей пришлось собрать все силы, чтобы не упасть от головокружения. Шатаясь, она добралась до туалета. Цин Ни стояла, ухватившись за каменную стену, в животе были рвотные позывы, хотя он был пуст, сердце бешено колотилось. Она чувствовала, будто готова умереть да уже и хотела этого.

Цин Ни представить себе не могла, что она может так напиться. Кое-как добралась до президентского номера, внутри был беспорядок, её тошнило от всего в комнате, даже её любимые гвоздики резали ей глаза. Она мечтала растерзать все эти вещи. Она подумала о Тин Юне, о Лью Цзюне и о том, бывшем, из её городка, почувствовала дикое угнетение и разрыдалась.

Вошёл Чхэн, увидев её плачущей, он перепугался:

– Что случилось, дорогая?

– Ты принудил меня…

– Я-я… я…

– Ты воспользовался тем, что я напилась, потеряла сознание и сделал это.

– Цин Ни, я люблю тебя, – он шлёпнулся перед ней на колени. – Это было не потому, что она обвинила его в насильственных действиях, а потому, что он действительно её любил.

– Поднимись с колен.

– Давай так, ты подождёшь несколько месяцев, я разведусь со своей женой и ты выйдешь за меня.

Она была тронута его поведением, но сказала:

– Я не об этом. Не нужно такого со мной делать, я вообще-то адвокат. – Она чуть засмущалась на это фразе, ведь на деле ещё не сдала экзамен. – Давай так, ты мне – старший брат, я тебе – сестра.

– Но я люблю тебя и хочу взять в жёны.

– Всё, ни слова больше. Мне надо идти. Первым делом нужно было купить в аптеке противозачаточные.

Тяжёлыми шагами она шла в адвокатскую контору, голова пухла, в груди была ноющая боль, будто что-то покалывало. Джан сидел там, читал книгу. Он смеясь сказал:

– Документы уже передали в прокуратуру, не нужно никуда идти, я только что связался с полицией.

Услышав это, она еле сдержала слезы:

– И ещё, наш председатель искал тебя, наверное, у него какое-то дело.

Она открыла дверь, председатель Ван, как обычно, развалился на стуле.

– Цин Ни Ван, ты последние несколько дней была сильно занята?

– Мы ведём дело с господином Джаном.

– Вы хорошо знакомы? – он вцепился своими пухлыми пальцами в поручни стула.

– До этого не были знакомы, но после того, как я попала в адвокатскую контору и увидела, что он хорошо работает, я захотела учиться у него.

– А, понятно. А ты много пьёшь алкоголя?

– Нет, иногда пью, но немного.

– А напивалась когда-нибудь?

– Никогда.

Его слова кольнули её снова, будто сочилась кровь. Она волновалась, потому что понимала, какое отношение обычно к пьющим девушкам. Ещё она поняла, что не надо было вообще признавать, что она выпивает. Несмотря на то, что она и председатель оба приехали из далёкого места, отличий между ними было много, он ей не нравился. Люди его возраста имели другие представления, резко отличающиеся от представлений молодёжи. А ещё такие люди говорили одно, а делали совершенно другое. Ещё председатель любил пошло шутить, особенно в адрес женщин. Сначала до войны он был крестьянином, потом, после демобилизации, стал работать в уездном управлении юстиций, затем основал свою контору.

Цин Ни хоть и была провинциалка, но не любила таких же провинциальных людей. Она поэтому и вырвалась из своей глуши, чтобы не