— Я же говорил, что не уверен, — начал оправдываться Эндрюс.

— И все бросились туда? — Перед тем как продолжить. Ребус глубоко вздохнул. — А на языке устава это называется «самовольно оставить пост».

— Инспектор уголовной полиции Ребус не имеет полномочий проводить расследование на этой территории, — объявил Стилфорт, обращаясь к группе караульных.

— А это уже можно квалифицировать как предательство, — предостерег его Ребус.

— Уже известно, кого можно исключить из числа подозреваемых? — спросил один из солдат более солидного возраста.

Ребус услышал рокот мотора машины, приближающейся к воротам. Свет ее фар отбрасывал причудливые тени на крепостные стены.

— Трудно сказать, когда все спешат унести отсюда ноги, — тихо проговорил он.

— Никто и не думает «уносить ноги», — отрезал Стилфорт.

— Просто дела зовут? — предположил Ребус.

— Да, все они чертовски занятые люди, инспектор. От них зависят решения, которые могут изменить мир.

— Но они уже ничего не изменят для лежащего там несчастного придурка. — Ребус кивком указал в сторону стены, затем обернулся к Стилфорту. — Так скажите, сэр, что здесь сегодня происходило?

— Деловой ужин… обговаривались технические детали.

— Отличная новость для техников. А что вы можете сказать по поводу гостей?

— Представители стран «Большой восьмерки» — министры иностранных дел, начальники охраны, чиновники высшего эшелона.

— Наверняка дело не ограничилось пиццей и парой ящиков пива.

— Между прочим, на таких встречах решается очень многое.

Ребус не мог отвести взгляда от края стены — он никогда не любил высоты.

— Черт возьми, не могу смотреть на это проклятое место, — вздохнул он.

— Мы слышали, как он падал, — сказал один солдат.

— И что именно вы слышали? — поинтересовался Ребус.

— Он кричал не своим голосом.

Солдат глянул на товарищей, словно ища поддержки своим словам. Один из них утвердительно закивал.

— Казалось, он кричал, пока не стукнулся о землю, — с дрожью в голосе добавил другой.

— Интересно, может ли это быть самоубийством, — задумчиво пробормотал Ребус. — А как вам кажется, сэр?

— Мне кажется, что вам здесь нечего делать, инспектор. Еще мне кажется странным, что стоит где-нибудь случиться какой-то неприятности, вы сразу тут как тут.

— Забавно, но эта мысль тоже только что пришла мне в голову, — отпарировал Ребус, буравя взглядом Стилфорта, — но только относительно вас…

Поисковая группа состояла из офицеров, снятых с дежурства у заграждений, — они даже не успели еще избавиться от своих желтых курток. Им выдали фонари. Бригада «скорой» объявила, что упавший мертв, хотя это было ясно и без них. Шея мертвеца была согнута под неестественным углом, от удара одна нога сложилась пополам, земля вокруг головы была залита кровью. В полете с ноги слетел один ботинок, рубашка на животе расстегнулась — очевидно, в момент, когда он переваливался через стену. Единственный представитель ГОМП фотографировал тело.

— Хочешь пари насчет причины смерти? — спросил он Ребуса.

— Да ведь у меня нет ни единого шанса, Тэм.

Тэм из ГОМП был мастер выигрывать такие пари.

— Сам он прыгнул или его столкнули, ведь именно это тебя интересует?

— Да ты прямо-таки читаешь мысли, Тэм. Может, ты еще и судьбу по линиям руки предсказываешь?

— Нет, я их только фотографирую. — И как бы в подтверждение своих слов он приблизил объектив к ладони мертвеца. — Порезы и царапины скажут очень много, Джон. Знаешь почему?

— Говори, если хочешь поразить меня уже окончательно.

— Если его столкнули, он цеплялся за выступы и неровности на камнях.

— Скажи еще что-нибудь, чего я не знаю.

Офицер ГОМП снова включил фонарь.

— Его имя Бен Уэбстер. — Обернувшись, он посмотрел на реакцию Ребуса и, кажется, остался доволен. — Я узнал его по лицу, вернее сказать — по тому, что от него осталось.

— Ты что, знаком с ним?

— Я знаю, кто он. Это депутат парламента от Данди.

— Шотландского парламента?

Тэм помотал головой:

— Нет, того, что в Лондоне. Он подвизался в Департаменте международного развития — по крайней мере, по моим последним сведениям.

— Тэм… — проговорил Ребус, — откуда, черт возьми, тебе все это известно?

— Стараюсь следить за политикой, Джон. Надо же знать, на каком ты свете. К тому же наш молодой друг — тезка моего любимого тенор-саксофониста.

Ребус тем временем уже осторожно спускался по поросшему травой склону. Тело лежало на выступе скалы примерно в пятнадцати футах над одной из тропинок, вившихся по основанию горы. Стилфорт, прижав к уху мобильник, стоял на тропе, и стоило Ребусу подойти ближе, как он сразу выключил телефон.

— Помните, — спросил у него Ребус, — мы видели министра иностранных дел, уезжавшего в машине? Странно, что он не взял с собой одного из своих людей.

— Звонили из замка, — объявил Стилфорт. — Кажется, не хватает только Бена Уэбстера.

— Из Департамента международного развития.

— А вы хорошо информированы, инспектор, — изрек Стилфорт и смерил Ребуса взглядом. — Возможно, я вас недооценивал. Но Департамент международного развития — это самостоятельное подразделение, не связанное с Министерством иностранных дел. Уэбстер был парламентским личным секретарем.

— И что это значит?

— Он был правой рукой министра.

— Простите мое невежество.

— Не беспокойтесь. Я все равно поражен вашей осведомленностью.

— Вы мне льстите, чтобы от меня отвязаться?

Стилфорт улыбнулся:

— Обычно у меня нет необходимости прибегать к подобным уловкам.

— В моем случае, возможно, есть.

Но Стилфорт покачал головой:

— Сомневаюсь, чтобы вас можно было таким способом подкупить. В любом случае мы оба прекрасно понимаем, что еще несколько часов — и вы будете отстранены от расследования. Так зачем тратить энергию понапрасну? Таким бойцам, как вы, должно быть хорошо известно, когда нужно передохнуть и восстановить силы.

— Вы что, приглашаете меня в Грейт-Холл на портвейн и сигары?

— Я говорю вам правду.

Ребус наблюдал за фургоном, который ехал по дороге под ними. Это был фургон морга, прибывший, чтобы забрать тело. Вот и еще одно дело для профессора Гейтса и его коллег.

— Послушайте, инспектор, мне кажется, я догадываюсь, что вас по-настоящему волнует, — сказал Стилфорт, делая шаг к Ребусу. У него зазвонил мобильник, но он не обратил на это внимания. — Вы смотрите на всех нас как на оккупантов. Эдинбург ваш город, и вы хотите, чтобы мы как можно скорее убрались отсюда. Ведь так?