Поблагодарив слуг и наемных работников за помощь в тушении пожара, Онор велела всем отдыхать, пообещав в качестве награды выплатить каждому по недельному жалованью. Неожиданно она заметила мальчика лет восьми. Он тер руками глаза и тихо плакал.

– Генри, что случилось? – наклонившись к нему, заботливо спросила девушка. – Ты ранен?

Мальчик, не поднимая головы, громко всхлипнул:

– Нет, мисс. Новый костюм, что вы мне дали… Вы сказали, чтобы я берег его… А я его порвал и испачкал в саже.

– Ну вот, нашел о чем горевать! Я же не знала, что, как только ты его наденешь, случится пожар. Ты так героически сражался с огнем! Не плачь, Генри, завтра мы найдем тебе другой костюм. А ты очень храбрый мальчик. Я тобой горжусь.

Онор объехала всех, кто принимал участие в тушении пожара. Убедившись, что никто не получил ранений, она вернулась к Джону.

После истошных криков и суеты стало удивительно тихо. Усталые люди двинулись по направлению к дому. Онор смотрела им вслед, прикусив губу. Джону показалось, что она вот-вот заплачет.

– Мне кажется, что дети вас очень любят, – заметил он.

– Просто я по-доброму к ним отношусь, – дрогнувшим голосом ответила Онор. – А доброта – это то, что большинство из них никогда не видели. – Девушка отвела в сторону глаза. – Знаете, я не удивлена, что многие называют меня эксцентричной, – продолжила она. – Детство – это такой отрезок жизни, который заканчивается очень быстро. Так мы обычно считаем.

– В таком случае мне повезло больше, чем вам, – сказал Джон. – У меня было счастливое детство. Мы жили большой семьей и, несмотря на бедность, не голодали. Отец мой был деревенским священником. Я и мои братья и сестры всему в жизни учились сами. Не помню, чтобы нас когда-то несправедливо наказывали родители.

– Да, вы действительно были счастливы, – задумчиво произнесла Онор и гордо вскинула голову. – И все-таки сидение взаперти в темной комнате или стояние в углу явно пошли мне на пользу. Однако к своим детям подобных наказаний я применять не собираюсь.

– Но порой они бывают непослушными.

– Естественно, бывают. И естественно, я их наказываю. Прежде чем взять к ним наставника, я проверяю, разделяет ли он ту же точку зрения на воспитание детей, что и я. Хотя вы, возможно, придерживаетесь иного мнения? Но я в своих взглядах далеко не одинока. Ханна Мор и ее сестра, которых я недавно посетила в Чеддар-Гордж, намерены открыть школу для бедняков. В Клочестере мистер Роберт Рейке по воскресеньям собирает на улицах детей-беспризорников и водит их в собор на утреннюю мессу. Я слышала, что на респектабельных горожан эти дети наводят ужас, но вот мистера Рейкса они слушаются. Более того, он начал строительство воскресной школы. Наверное, вы уже об этом слышали?

Джон отрицательно покачал головой:

– Мисс, как я уже говорил вам, последние два года я пробыл за границей. А сейчас почти все свое время я отдаю работе.

Она покраснела и отвела глаза. Возникла неловкая пауза. Взяв себя в руки, Онор снова обратилась к Джону.

– А ваш отец жив? – спросила она.

– Да, жив, но он уже в преклонных годах.

– И вам приходится содержать ваших родителей?

– Да, конечно. И младших братьев тоже.

– Значит, для вас строительство канала жизненная необходимость?

– Совершенно верно. Я не задумываюсь о морали тех, кто вкладывает деньги в строительство каналов. Я должен быть благодарен им за то, что мне поручают такую работу. И их доверие я обязан оправдать.

Оставшуюся часть пути они провели в молчании. Онор о чем-то думала.

– Мистер Баннистер, – медленно произнесла она, как только они подъехали к дому, – я перед вами в долгу. Так что, если хотите, можете приехать ко мне в следующий вторник и объяснить, где вы планируете строить канал на моей территории.

У Джона мгновенно просветлело лицо.

– Только не думайте, что я изменила свое решение, – предупредила девушка. – Просто я готова выслушать ваши доводы. А сейчас я приглашаю вас к себе. Шарлотт обработает вам рану.

Джон хотел, было отказаться, но передумал. «Ничего плохого в том, что рядом со мной побудет хорошенькая девушка», – решил он.

Перед тем как войти в дом, он принялся чистить щеткой испачканную на пожаре одежду и тут обнаружил, что у него пропали часы.

– Должно быть, я их потерял, когда меня сбросила лошадь, – увидев тревогу в глазах Онор, сказал он. – Да ладно, никуда они не денутся. Я же помню, где упал. Ничего страшного. Если и не найду, то невелика потеря.

Но выражение глаз Онор сказало ему, что она не согласна с его доводами.

– Если ваши часы не найдутся, то прошу вас принять от меня другие, – произнесла девушка. – А сейчас извините – я вас оставлю. Мне… Мне надо срочно поговорить с Бартоломью. А, вот и Шарлотт. Сейчас она займется вашей раной.

Все происходило так, как и представлял себе Джон. Тонкие пальцы Шарлотт касались его головы, ее голубые глаза излучали нежность. Она спрашивала, не больно ли ему, и голос девушки в его ушах звучал дивной мелодией. Когда рана была обработана, Джон откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и задумался. Общение с Шарлотт доставляло ему истинное наслаждение. «Две девушки, примерно одного возраста, – думал он, – но какая между ними огромная разница! В общении с Шарлотт я чувствую себя раскованно, а с Онор испытываю постоянное напряжение. Кроме того, Шарлотт служит у мисс Мартиндейл, а это значит, что мы с ней одного поля ягоды».

Джон взял руку девушки и в знак благодарности поцеловал каждый ее пальчик. Они болтали, смеялись, и обоим было хорошо. Но тут скрипнула дверь, и в комнату вошла Онор. В руке она держала часы Джона. Лицо ее было таким злым, что Джон невольно отступил на шаг назад. Шарлотт поспешно собрала перевязочный материал, чашку и ножницы и быстро вышла из комнаты. Джон взял протянутые ему часы и натянуто рассмеялся.

– Мисс, а они ходят, – заметил он.

– Вы что-то еще потеряли, мистер Баннистер? – холодно выгнула бровь Онор.

Джон проверил свои карманы и отрицательно покачал головой.

– Если все же обнаружится, что вы потеряли какую-то вещь, то сообщите мне. Или поищите ее сами.

Чувствуя в ее голосе ледяную холодность, он с удивлением посмотрел на мисс Мартиндейл. Но на его вопросительный взгляд та ничего не ответила, а дернула за шнурок колокольчика. Вошедшего в комнату лакея Онор попросила проводить Джона и показать ему, где стоит его лошадь. Джон никак не мог понять, почему у нее так сильно изменилось настроение. Видимо, причина заключена в ее эксцентричности, в конце концов, решил он.

Во дворе Джон увидел Бартоломью. Мальчик стоял, прислонившись спиной к стене, и презрительно смотрел на него. «Странно, но полчаса назад мы были с ним почти друзьями, – подумал Джон. – Может, после ранения у меня с головой стало не в порядке, и мне все это только кажется?»