Александров был на год моложе её, он был счастливчиком и баловнем судьбы. К моменту их встречи Григорий Александров в своём Екатеринбурге уже перепробовал — и всегда с успехом — все мыслимые и немыслимые творческие профессии. Именно его, а не кого-нибудь другого, посылают учиться в Москву. И не к кому-нибудь, а именно к Сергею Эйзенштейну, в его команду он попадает на целых десять лет, участвуя в создании мировых киношедевров. Он объездил Европу и Америку, дружил с Чаплином, знал Горького и пел под гитару Сталину. Ему покровительствовал председатель Государственного управления кинофотопромышленности (ГУКФ) Б. Шумяцкий, и все его таланты обещали раскрыться во всей их полноте. Он был любимцем женщин, царил в любой компании с гитарой в руках, он был режиссёр, артист, акробат, умел ходить по канату на головокружительной высоте без страховки. И даже был чемпионом Москвы по плаванию. Когда он однажды чуть не сорвался с каната, удача поддержала его и он сумел сбалансировать и остался в живых. К 31 году жизни его биография была фантастична, как приключения сказочного героя. Дерзкий экспериментатор, жадный до всего нового, ярый сторонник авангарда в искусстве, Александров с первых же шагов в профессии исключил из своего творческого лексикона слово «нет». У него не было фамильного герба, но был свой собственный девиз: «Всё будет хорошо!» Он повторял его как заклинание, и девиз этот непостижимым образом выручал и хранил его в самых экстремальных ситуациях. И он уже рвался к вершинам волшебного мира иллюзий — к кино!

К моменту их встречи Любочка была формально свободна, хотя Франца все считали её мужем. Александров был ещё формально женат, хотя его жена Ольга фактически уже имела другую семью.

Итак, Александров мечтал о самостоятельной, вне команды Эйзенштейна, работе над своим фильмом. Мечта эта совпала и с государственной политикой в области киноискусства. Осенью 1932 года состоялось совещание руководства деятелей кино, на котором было сообщено пожелание партии и правительства о создании советской музыкальной комедии на экране.

«Не могу передать, как меня обрадовало партийное поручение — создать жанр музыкальной кинокомедии», — заявил отважный экспериментатор экрана и приступил к поискам сценария, который соответствовал бы его мечтам. Но такого не оказалось. Александров перечитал всё, что прислали на конкурс, объявленный в связи с новым поворотом кинополитики. В этом конкурсе приняли участие буквально все, кто уже хоть как-то заявил о себе в современном кино. Среди них был и Сергей Эйзенштейн, сценарий которого тоже не устроил его недавнего соавтора и сорежиссёра. Построенный на экскурсах в Древнюю Русь, сценарий Эйзенштейна оказался тяжеловесным для того, чтобы создать ту музыкальную комедию, мажорную, искрящуюся и лёгкую, которая виделась Александрову. И к тому же его интересовала только современность.

Первый вариант сценария был готов очень скоро. Изначальное его название — «Пастух из Абрау-Дюрсо». В центре фильма должен был быть знаменитый в то время джаз Леонида Утёсова, и это были 12 музыкальных аттракционов, едва связанных невнятным сюжетом. Однако в процессе работы над фильмом сценарий менялся буквально на ходу. Появление Орловой оказало на этот процесс решающее влияние. По замыслу, джаз Утёсова предполагался как единственный центр картины, жанр которой определялся как «джаз-комедия». Но реальные съёмки всё изменили. Содержание «Весёлых ребят» известно всем. Что касается героини Орловой, то самое главное в этой линии фильма, что домработница Анюта оказалась талантливее своей хозяйки-нэпманши, которая претендовала на статус профессиональной певицы, и не менее одарённой, чем вся джазовая команда, сплотившаяся вокруг пастуха Кости в исполнении Леонида Утёсова. Ну и разумеется, центральным событием в карусели всех происшествий комедии становится счастливое завершение любовной истории Кости и Анюты.

С двумя задорно загнутыми вверх косичками, в подоткнутой юбке и преувеличенно больших башмаках — такой появляется знаменитая до сих пор Анюта Орловой в первой советской музыкальной кинокомедии. Не напрашивается ли здесь прямая ассоциация с нелепыми башмаками великого мирового комика Чаплина? Александров, разумеется, не мог не говорить с актрисой о своём кумире, показывал его фильмы, размышляя вместе с ней о принципах его искусства. Пронзительный лиризм и блистательная, не знавшая удержу и границ эксцентрика, отличавшие творчество Чаплина, стали и самыми характерными чертами русской звезды Любови Орловой. Недаром Александров дал ей прозвище Чарли. Прозвище это стало знаком его признания и оценки неповторимого своеобразия любимой актрисы. Индивидуальность Орловой оказалась столь яркой, влияние её личности и мастерства столь активным, что Александров менял литературную основу будущего фильма прямо по ходу съёмок именно в направлении разработки характера и сюжетной линии Анюты, которая раньше занимала в киносценарии более чем скромное место. Это обстоятельство вызывало агрессивную ревность Леонида Утёсова. Артист не мог смириться с тем, что в фокусе зрительского внимания кроме него будет кто-то ещё. Отношения с Утёсовым, несмотря на пережитый общий и безусловный успех, у Александрова и Орловой навсегда остались довольно натянутыми. Даже то обстоятельство, что они потом стали соседями по даче, не слишком их сблизило. Так или иначе, но в сознание зрителей фильм «Весёлые ребята», безусловно, вошёл прежде всего как фильм Любови Орловой. И я была совершенно поражена, когда, читая монтажный лист «Весёлых ребят», обнаружила, что Анюта Орловой из десяти частей картины присутствует всего в четырёх! А ведь после фильма остаётся ощущение, что она заполняет собой весь объём, всё пространство экрана и всё время действия. Масштаб личности актрисы, сила эмоционального воздействия просто феноменальны. С первой же своей кинороли у Александрова Любовь Орлова раз и навсегда завоевала любовь зрителей. Завоевала она и любовь Александрова.

Несомненное и победное лидерство молодой актрисы не могло не вызывать зависть и ревность внутри съёмочной группы. Как мы уже говорили, Утёсову было трудно примириться с тем, что он стал не единственным объектом творческого внимания создателей фильма. Раздражался и оператор Нильсен, испытывая ревнивое чувство неразделённого увлечения актрисой. Он иронично называл Орлову «хозяйкой», но при этом, не без пристального руководства Александрова, отлично её снимал.

А она ничего этого не замечала и поглощена была только им — «золотоволосым богом». Её в нём восхищало всё. Больше же всего — так понятная ей одержимость творчеством, всепоглощающая и победительная. Казалось, не было для него на съёмочной площадке ничего не возможного. Даже такое упрямое животное, как бык, после долгих и разнообразных усилий стало в кадре пьяным ровно настолько, насколько это нужно было для создания комедийного эффекта.

Драматургия изменялась не только под влиянием личности и таланта актрисы, не только под влиянием развития отношений между актрисой и режиссёром, но всё же главным образом в зависимости от музыкальной партитуры. В первом же фильме Александров обрёл композитора почти на все свои последующие фильмы. Песни Дунаевского из комедий Александрова пела сразу после выхода очередной картины не только буквально вся страна, но пел и весь земной шар. При создании «Весёлых ребят» режиссёр впервые осуществлял съёмки под музыкальную фонограмму, что требовало поистине снайперской точности и от авторов, и от актёров, и буквально от всех участников съёмок. Приходилось, в зависимости от мелодии, от музыкального ритма высчитывать количество шагов персонажей, каждый их жест и поворот, чтобы не выпасть из мелодического рисунка, всегда с ним совпадать. Это было чрезвычайно сложно и требовало невероятной режиссёрской точности, изобретательности и терпения. Недаром Александров именно искусство комедии называл снайперским. Сцену драки музыкантов из «Весёлых ребят» до сих пор показывают как урок комедийной режиссуры. Этот невероятный каскад трюков, неизменно вызывающих дружный зрительский — не смех, а хохот, вся эта блистательно озорная лёгкость стоили огромного труда. «Я думаю, что эпизод “комедийной драки” из “Весёлых ребят” по технической трудности не имеет себе равных во всей моей музыкальной деятельности», — признавал сам композитор.