В университетском вестибюле было пустынно. Пора вступительных экзаменов прошла, и до начала учебного года оставался почти месяц. И студенты, и абитуриенты наслаждались последними вольными деньками. Но преподавательский состав должен был присутствовать. Хоть частично. Строгая вахтерша придирчиво осмотрела мой паспорт, трижды поинтересовалась, по какому вопросу мне понадобилось университетское начальство, и только после этого позволила подняться на третий этаж на кафедру литературоведения.

– Спросите Зинаиду Павловну, – скрипучим голосом велела она. – Кабинет триста двадцать пять. Не перепутайте.

Ее замечание я предпочла проигнорировать. Поднялась по лестнице на третий этаж. Отыскала триста двадцать пятый кабинет и заглянула внутрь. Худощавая мадам с высокой халой на голове оторвала глаза от бумаг и строгим голосом проинструктировала:

– Приемное отделение на втором этаже.

– Да я, собственно, не по этому вопросу, – робко сообщила я. – Мне Зинаида Павловна нужна.

– Заочница? Хвосты закрывать? Поздно спохватились, милочка. В июне нужно было суетиться. Теперь до сентября ждите. Все преподаватели в отпуске. Они, знаете ли, тоже люди. – И строгая мадам снова уткнулась в свои бумажки.

– А вам отпуск не положен? – иронично заметила я.

– Хамите? Нашли время. Хамить, милочка, нужно тогда, когда у вас все зачеты проставлены. А еще лучше, когда диплом на руках, – невпопад заявила мадам.

– Значит, мне уже можно, – усмехнулась я. – Мой диплом давным-давно со мной.

– Так чего вам тогда еще надо? Говорите и уходите. Не видите, работы валом, – обвела рукой стол мадам.

– Мне бы Зинаиду Павловну увидеть, – сообщила я. – Вопрос к ней имеется.

– Вы что же, из газеты? – Мадам подобрела на глазах. – Так бы сразу и сказали. Чего голову занятым людям морочить? Проходите. Я Зинаида Павловна. Интервью будете брать у меня. Сам декан в отпуске.

– Да я, собственно… – начала я и осеклась.

Пусть будет интервью. Может, это и к лучшему. Я заняла место напротив Зинаиды Павловны, достала из сумки телефон, включила режим диктофона и вежливо спросила:

– Можно начинать?

– Что, так вот сразу? Без репетиции? – испугалась она. – Может, для начала очертим круг вопросов?

– А чего тянуть? Мы ж не в прямом эфире. Все, что окажется лишним, в статью не пойдет, – заверила я.

– А разве это будет не серия статей? – удивилась она. – Мне кажется, мы с редактором четко условились. Серия статей на протяжении всего года. Как-никак юбилейный год. Можно и уважить.

– Конечно, серия, – поспешила я заверить мадам. – Но сегодня, так сказать, обзорное интервью. Как раз для того, чтобы определить темы для статей. Вы готовы?

– Только если вы обещаете не пускать в печать то, что запишете, без предварительного согласования с деканом, – безапелляционным тоном объявила Зинаида Павловна.

– Само собой, за кого вы нас принимаете? У нас все законно, – притворно возмутилась я.

– Вот и хорошо. Задавайте свои вопросы, – смилостивилась она.

– Для начала расскажите историю создания университета, – попросила я.

Зинаида Павловна явно ждала подобного вопроса. Заученные фразы посыпались из ее уст как из рога изобилия. Минут десять я слушала историю университета. Когда речь зашла о постперестроечных годах, я насторожилась. Зинаида Павловна рассказывала, как удалось университету выжить в сложные времена, как боролись преподаватели за сохранение высокого звания ученых. Как много они все пережили ради общего дела. Вот он, подходящий момент. Поерзав на стуле, я прочистила горло и спросила:

– В те трудные времена по всем направлениям отмечался высокий рост сокращений. Как этот вопрос решался в вашем учреждении?

– Да, сокращения, конечно, имели место, – споткнувшись на полуслове, нерешительно ответила Зинаида Павловна. – Но основного преподавательского состава они не коснулись. Нашему университету удалось сохранить светлые умы.

– Похвально. А как реагировали на сообщение о сокращении те, кто все же не избежал этой участи? – продолжила я развивать тему.

– По-разному, но в основном с пониманием. Для ученого главное – иметь возможность заниматься наукой. А наш университет предоставлял такую возможность и тем, кто уже не числился в штате. На безвозмездной основе, так сказать, – объяснила собеседница.

– Благородно, – прокомментировала я. – И многие ученые воспользовались этим предложением?

– Поверьте мне, таких было достаточно, – с вызовом в голосе заявила Зинаида Павловна. – И потом, у них оставалась перспектива занять место тех, кто выразил желание уволиться добровольно или был уволен по другим причинам.

– Вот про другие причины поподробнее, если можно, – попросила я.

– Это не имеет к науке никакого отношения, – заартачилась мадам. – Не думаю, что читателям будет интересно читать об этом.

– Об этом позвольте судить нашему редактору, – парировала я. – Наша с вами задача – подготовить фактуру, а уж что из собранного захочет видеть читатель, пусть он решает, правда?

– Только если вы настаиваете, – не желала сдаваться Зинаида Павловна.

– Именно настаиваю, – заявила я.

– Причин для увольнения в те времена было несколько. Халатное отношение к трудовым обязанностям. Прогулы и, простите, взяточничество, – процедила сквозь зубы она.

– Халатное отношение – это как? – переспросила я.

– Это когда преподаватели принимали работы студентов и положительно оценивали их, даже не читая. Я имею в виду рефераты, курсовые работы и дипломы. Работали спустя рукава, а в ответ на любые замечания кивали на мизерную зарплату, – пояснила Зинаида Павловна.

– С прогулами и взяточничеством относительно понятно, – к вящей радости собеседницы, отметила я. – А скажите, те, кто попал под увольнение, реагировали адекватно или же были неординарные случаи?

– В основном все они отрицали свою вину, но смирялись с обстоятельствами и уходили без скандалов. За взятки и посадить ведь могли. Но бывали случаи и похлеще. Вот, например, Борис Несумов, с кафедры биологии. Он, когда попался на взятке, знаете, что заявил? Что студентка-де его невеста и принесла ему деньги для того, чтобы он после экзамена мог пойти и заказать кафе, в котором планировалось играть свадьбу! И что самое интересное, студентка все подтвердила. – Голос Зинаиды Павловны взлетел под потолок.

– Надо же! Интересный случай. И что, они поженились? – спросила я.

– Пришлось. Ведь против Несумова дело возбудили. Уж не знаю, живут ли они сейчас вместе, но на свадьбе мы тогда всем преподавательским составом гуляли, – мечтательно закатила глаза мадам.

– Так, может, Несумов ваш правду сказал? – предположила я.

– Кто их теперь разберет. Вот вы журналистка, вы и разбирайтесь, – отмахнулась Зинаида Павловна. – Мое дело – факты излагать.