— Рамсес не отпустит нас, Аарон. Не сейчас! Но на этот раз пострадают только египтяне. Господь сделает разделение между Египтом и Израилем.

— Слава Богу, Моисей. Теперь-то наши люди послушают тебя. Они увидят, что Господь направил тебя освободить всех нас. Они послушают нас и будут делать по слову твоему, потому что ты станешь для них как Бог.

— Я не хочу быть для них Богом! У меня и в мыслях никогда не было руководить кем-то. Я молил Господа выбрать кого-то другого, позволить кому-то другому говорить. Ты видел, как я трепещу перед Рамсесом. Я боюсь говорить с людьми куда больше, чем встретиться в пустыне со львом или медведем. Поэтому Господь призвал тебя быть рядом со мной. Когда я увидел тебя на холме, я понял, что пути назад не будет. Но люди должны надеяться на Господа, а не на меня. Это Господь — наш избавитель!

Теперь Аарон точно знал, почему Бог послал его к брату. Чтобы ободрять его — не только говорить вместо него.

— Да, Моисей, но именно с тобой говорит Бог. Господь сказал мне пойти в пустыню, и я пошел. Он говорит со мной сейчас, чтобы подтвердить слова, которые Он дал тебе. Ты тот, кто выведет нас из этой земли страданий в землю, которую Бог пообещал Иакову. Иаков погребен в Ханаане: эта земля была дана ему Богом. И когда мы уйдем отсюда, мы заберем с собой останки его сына Иосифа — он знал, что Господь не оставит нас здесь навсегда. Он знал, что настанет день, когда наш народ вернется в Ханаан.

Аарон ликующе рассмеялся.

— Я думал, что никогда этого не увижу, брат, но я верю. Не важно, сколько бед нам предстоит пережить, но Бог избавит нас от рабства и отведет домой, — слезы катились по его щекам. — Мы пойдем домой, Моисей. В наш истинный дом. Дом, который Бог приготовил для нас!

* * *

И снова Аарон и Моисей стояли перед фараоном. Вокруг повисла гнетущая тишина, в которой чувствовались волнение и страх. Правитель слушал, сжимая в руках скипетр и ненависть в его темных глазах лишала мужества, как ничто другое.

— Вот, что говорит Господь: «Отпусти народ Мой, чтобы они могли совершить Мне служение. Если ты откажешься, я пошлю на Египет полчища песьих мух. Ваши дома будут полны мух, и вся земля будет покрыта ими».

Обеспокоенный шепот нарастал вокруг Аарона, тихим эхом разносясь по огромному залу. Аарон не умолкал. Он смотрел прямо в глаза Рамсеса.

— «Но в земле Гесем, где живут израильтяне, все будет иначе. Там не будет мух. Тогда ты узнаешь, что Я Господь и что у Меня есть власть и на твоей земле!»

Фараон не послушал, и землю наводнили полчища мух. Они заполнили воздух, тучами роились над водами Нила, облепили навоз, наводнили улицы, рынки и дома, ища теплой человеческой крови. В великом множестве мухи сидели на матрацах и постелях. Избежать мучений от жалящих, кровожадных насекомых египтяне никак не могли.

Аарон не слишком сочувствовал этому народу. В конце концов, разве они когда-нибудь жалели евреев? Они тысячами взывали об избавлении к Гебу, богу земли, или к другим богам — покровителям своих деревень; некоторые из них пришли молиться к нему и Моисею. Мухи же продолжали наполнять землю, жалить, кусать и сосать людскую кровь.

И снова прибыли фараоновы солдаты — проводить Аарона и Моисея во дворец правителя.

В огромном зале толпились советники, чародеи, жрецы, а мрачный и сердитый фараон ходил взад-вперед на своем возвышении. Остановившись, он посмотрел на Моисея, потом на Аарона.

— Хорошо! Идите и принесите жертвы вашему Богу, — произнес он. — Но сделайте это здесь. Не ходите в пустыню.

— Нет, — ответил Моисей. Аарон почувствовал, как его переполняет гордость: его брат твердо стоял на своем перед человеком, совсем недавно приводившем его в трепет. — Так не пойдет! Для египтян отвратительны жертвоприношения, которые мы принесем нашему Господу Богу. Если мы станем приносить жертвы здесь, где египтяне видят нас, то они, конечно, забьют нас камнями. Мы должны отправиться в пустыню на три дня пути и принести жертвы Господу Богу, как Он и повелел нам.

Фараон помрачнел и стиснул зубы.

— Хорошо, идите. Я отпущу вас принести жертвы вашему Господу Богу в пустыне. Но не ходите слишком далеко, — он поднял руку. — Теперь поторопитесь и помолитесь обо мне.

Аарон заметил, как вооруженные воины сдвинулись с места, и понял, что смерть близка. Помолись Моисей сейчас, они бы погибли, как только бы он закончил молитву. Очевидно, властелин считал, что, убив двух стариков, он остановит Бога всей Вселенной, чтобы Он не исполнил Свою волю для народа израильского. Но Аарон не собирался умирать.

— Моисей…

Моисей не обернулся, а снова заговорил с Рамсесом:

— Как только я уйду, я попрошу Господа, чтобы полчища песьих мух покинули тебя и твой народ. Завтра.

Аарон с облегчением выдохнул. Его брата не одурачили.

Плотно сжав губы, фараон притворился смущенным.

Моисей перевел взгляд со стражников на правителя.

— Но я предупреждаю тебя, не меняй опять своего решения и не отказывайся отпустить народ принести жертвы Господу.

Оказавшись в безопасности за пределами дворца, Аарон хлопнул Моисея по спине.

— Они хотели схватить нас, — он почувствовал, как надежда снова оживает в нем. Возможно, свобода уже близко. — Если мы уйдем на три дня пути в пустыню, мы сможем уйти совсем.

— Ты не слушал меня, Аарон. Вспомни, что я говорил тебе, когда ты встретил меня у Божьей горы?

Поставленный в тупик недовольством брата, Аарон рассердился.

— Я слушал, — ответил он. — Будут знамения и чудеса. Так и случилось. Я все помню.

— Аарон, но ведь сердце Рамсеса ожесточено.

— Тогда не молись за него. Пусть продолжатся бедствия.

— И что же, мне быть как фараон, который дает обещания только для того, чтобы их нарушать? — Моисей покачал головой. — Господь не человек, Аарон. Он держит Свое слово. И я должен держать свое.

Пристыженный и задетый за живое, Аарон смотрел, как Моисей идет молиться. Потом он последовал за ним, держась на некотором расстоянии. Почему они должны держать слово, данное человеку, который каждый раз нарушает свое? Его рассердило то, что брат молится за египтян и просит Господа облегчить их участь. Из поколения в поколение этот народ оскорблял и преследовал евреев! Не должны ли они теперь пострадать? Не должны ли узнать, что испытал Израиль благодаря их притеснениям?

Подошли еврейские старейшины. Аарон поздоровался с ними.

— Мы хотим поговорить с Моисеем.

— Не сейчас. Он молится.

— Молится о нас или о фараоне?

Аарон покраснел, услышав в их словах свои собственные мысли. Кто он такой, чтобы сомневаться в помазаннике Божьем? Моисей принял Божье поручение, не имея на то особого желания, и ему по-прежнему не легко быть вождем. Ободряя брата, Аарон должен слушать и учиться, а не раздражаться из-за Божьих повелений.