— Потрясающе. Идеально. Ей понравится.

— Нижний ярус с желтой кремовой начинкой. Верхний — шоколадный торт со швейцарскими меренгами. Не наклоняй.

— Хорошо. Огромное спасибо.

Дел потянулся за бумажником, и Лорел зашипела, как змея:

— Даже не пытайся мне заплатить. Что с тобой, черт побери?

— Я просто хотел… Послушай, что, черт побери, с тобой?

— Что, черт побери, со мной? Я тебе скажу, что, черт побери, со мной. — Лорел уперлась ладонью в его грудь и толкнула. Дел попятился. — Меня раздражают твои властность, самоуверенность и опека.

— Стоп! И все из-за того, что я хотел заплатить за торт, который попросил тебя испечь? Господи, это же твоя работа. Ты печешь торты, люди тебе платят.

— Только что ты кудахтал — да, именно «кудахтал», — потому что не одобрил мой ужин, а через минуту вытаскиваешь бумажник, как будто я наемная прислуга.

— Это вовсе не… Черт, Лорел.

— Я за тобой не поспеваю. — Она вскинула руки. — Старший брат, адвокат, деловой партнер, кудахчущая наседка. Почему бы тебе не выбрать что-нибудь одно?

— Потому что одного недостаточно. — Он не кричал, как она, но в его голосе уже кипел гнев. — И я не гребаная наседка.

— Тогда перестань руководить жизнями всех и вся.

— Не слышал, чтобы кто-то еще жаловался, и помощь тебе — часть моей работы.

— На юридическом и деловом фронтах, но не на личном. Позволь мне кое-что сказать тебе и попытайся вбить это в свою каменную черепушку раз и навсегда. Я не твоя кошка или собака, ты за меня не отвечаешь. Я не твоя сестра, я не твоя девушка. Я взрослая женщина и могу делать, что хочу и когда хочу, не спрашивая у тебя разрешения и не добиваясь твоего одобрения.

— А я тебе не мальчик для битья, — огрызнулся Дел. — Я не знаю, какой бес в тебя вселился, но или прямо скажи мне, или вымещай зло на ком-нибудь другом.

— Хочешь знать, какой бес в меня вселился?

— Да, хочу.

— Ну, я тебе покажу.

Может, виновато было шампанское. Может, просто злость. А может, озадаченное и раздраженное выражение его лица. Ну, что бы то ни было, Лорел поддалась желанию, бурлившему в ней долгие годы.

Одной рукой она схватилась за идеальный узел элегантного галстука, другой вцепилась в волосы Дела и дернула его к себе. И впилась в его губы обжигающим отчаянным поцелуем. Ее сердце подпрыгнуло, а мозг замурлыкал: Я это знала!

Она его ошарашила, чего и добивалась. Его руки взметнулись сами собой, пальцы впились в ее бедра на одно головокружительное мгновение. И она бросилась в этот омут, пробуя, поглощая вкусы и ощущения, утоляя жар и голод, а потом оттолкнула его.

— Вот. — Лорел откинула назад разметавшиеся волосы. Дел молча таращился на нее. — Небеса не разверзлись, мир не рухнул, ни тебя, ни меня не поразила молния, и мы не отправились прямиком в ад. Я тебе не сестра, Делани. Это требовалось прояснить.

Лорел развернулась и, не оглянувшись, вышла из кухни.

Возбужденный, изумленный и все еще весьма раздраженный, он не пошевелился.

— Что это было? Что это было, черт побери?

Он хотел догнать ее, но остановился. Это могло плохо кончиться, но, возможно… Лучше не думать об этом, пока мозги не встанут на место, точка.

Дел хмуро уставился на наполовину опустошенный бокал. Интересно, сколько она выпила до его прихода? Поскольку в горле пересохло, что было для него редкостью, он схватил бокал и залпом допил шампанское.

Надо просто уйти, просто поехать домой и забыть об этом. Объяснить случившееся… чем-то. Он непременно найдет объяснение, когда мозги снова заработают.

«Я же приехал за тортом, — напомнил он себе, аккуратно закрывая коробку. — Лорел затеяла ссору, потом поцеловала меня, чтобы что-то доказать. Вот и все.

Я просто поеду домой, а она может дальше злиться, сколько ее душе угодно».

Дел взял коробку. «Да, я просто поеду домой и сразу в душ. Долгий холодный душ мне просто необходим».

Лорел старалась не вспоминать свою выходку. Суровый график летних свадеб помогал отвлечься от того, что она натворила, по меньшей мере на четыре из каждых пяти минут. Работа в одиночестве оставляла слишком много времени на размышления, и Лорел не переставала задаваться вопросом, как могла сотворить такую дикую глупость.

Разумеется, Дел получил по заслугам. Развязка давно витала в воздухе. Однако, если разобраться, кого она наказала тем поцелуем, кроме самой себя?

Теперь это не теория, не домыслы. Теперь она знает, что может почувствовать с Делом, если даст себе волю — хотя бы на минутку. Теперь она никогда не сможет убедить себя в том, что гораздо чудеснее целовать его в воображении, чем в реальности.

Билет куплен, и поздно возвращать его и требовать возмещения.

«Если бы Дел так сильно не разозлил меня, — думала Лорел, оформляя десертный стол в кратком перерыве между двумя субботними торжествами, — ничего не случилось бы. Если бы не раздразнил своими вечными «Почему ты не делаешь то?», «Почему ты не делаешь это?», «Почему не питаешься нормально?»… а потом не полез бы за своим огромным, толстым бумажником, как будто…

Нет, так не честно. Я его подкалывала, придиралась. Я сама спровоцировала ссору, причем намеренно».

Лорел завершила центральное украшение на изящном верхнем ярусе белого с золотом торта «Золотые мечты». Это был один из ее самых затейливых тортов: весь словно в шелковых рюшах и спиральных завитках.

«В общем-то, не в моем вкусе, — размышляла она, украшая розетками подставку на сверкающей золотом скатерти. — Наверное, потому, что я не мечтательница.

Я — прагматик. Я не романтичная, как Эмма, не спонтанная, как Мак, не оптимистичная, как Паркер.

Если вдуматься, я имею дело с формулами. Я экспериментирую с ингредиентами и их количеством, но иногда в конце концов приходится признавать, что некоторые компоненты просто не сочетаются. А если продолжаешь тупо взбивать их, получается отвратительная мешанина. И тогда остается единственный выход: признать ошибку и двигаться дальше».

— Роскошный торт. Я принесла свечи и цветы. — Эмма поставила на стол тяжелую корзину, повернула наручные часы циферблатом к себе и присвистнула. — Надо же, точно по графику. Старые декорации убраны, новые расставлены, а Мак заканчивает предварительную съемку.

Лорел повернулась, обвела взглядом Бальный зал, удивилась, как много было сделано, пока она предавалась своим грустным мыслям. Море цветов, множество пока не зажженных свечей, столы задрапированы сверкающими золотыми и голубыми тканями — цвета, выбранные невестой.

— А Большой зал?

— Поставщики заканчивают, но моя команда свое дело сделала. — Эмма ловко расставляла на столе тонкие белые и маленькие греющие свечи, цветочные композиции. — Джек развлекает друзей жениха. Как мило, что он помогает.