Должна же попытаться. Мне нужно вернуться к Джаю. Я ощущаю острую боль в боку, в почках, пока карабкаюсь по подушкам, приземляюсь на ковер и спотыкаюсь. Стиснув зубы так, что любой дантист бы съежился, я бегу через комнату к большим окнам, задёрнутым толстыми красными шторами ещё с прошлой ночи. Хватаюсь за ручку и дёргаю её. Затвор щёлкает и крутится, лязгая о металл. Я рычу и пытаюсь сделать еще одну попытку…

… и ещё одну…

…и ещё разок.

К тому времени, когда я слабо хватаюсь за двенадцатую ручку, уже на противоположной стороне комнаты, я сдаюсь. Наклоняюсь вперед, прислонив голову к стеклу. Естественно, Череп запер все окна. А почему бы и нет? Он прошел через столько трудностей, чтобы доставить меня сюда. Можешь поспорить своей сладкой задницей, что он сделает всё возможное, чтобы удержать меня здесь.

Ох, Джай… Я провожу рукой по стеклу. Где ты?

Мягкая подушечка указательного пальца скользит по сколу в стекле, и я замираю, осторожно скребя трещину. Я резко вдыхаю, когда новый порыв решимости захлестывает меня. Почему я раньше об этом не подумала? Я бросаюсь через комнату к туалетному столику у первого ряда окон и хватаю тяжелый деревянный табурет, спрятанный под ним. Затаив дыхание, я размахиваю над головой крепким куском лакированного дерева и несусь обратно к сколу. Эта ведь стеклянная панель и будет слабее остальных, верно? Потому что она уже была повреждена?

Сжав челюсть, я снова замахиваюсь табуретом и швыряю со всей дури в окно… и с писком отскакиваю в сторону, когда он с громким стуком ударяется о стекло и рикошетит.

Я резко падаю на пол. Не понимаю…

Щёлк. Дверь за мной закрылась, и мое сердце ухнуло в пятки.

Я резко разворачиваюсь на пятках, и сердце замирает на следующем ударе. Черные глаза, черные чернила и зловещая усмешка на губах, и когда Череп со злым умыслом поднимает их — готовится раздражать меня ещё одной шуточкой.

— Уже очнулась. — Он смотрит в окно, поглаживая ладонями воротник дорогого синего поло. — Наслаждаешься видом?

Я фыркаю, скрестив руки на груди, чтобы скрыть глубокий вырез ночной рубашки.

— Каким видом? Тут совсем не пятизвездочный курорт.

За окнами дома Черепа — пустой экстравагантный бассейн, окруженный искусно вырезанными камнями, которые теперь изрешечены пулевыми отверстиями. Шезлонги уничтожены, идеальный газон разнесён. Мои губы дрожат.

— Курорт? Ни в коем разе. — Заперев дверь, он подходит ближе, его любопытные глаза изучают табурет на полу справа от меня. — Но он был нетронутым… до того, как твой психованный дружок и его веселая шайка байкеров разнесли это место.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Несколько человек заменяют все сломанное вокруг бассейна.

— Знаешь, тебе не стоит беспокоиться о ремонте. — Я улыбаюсь Черепу. — Джай превратит это место в руины. Это только вопрос времени.

Череп притворно улыбается. По тому, как он сжимает челюсти, я вижу, что он пытается отмахнуться от моего замечания, но не может.

— Кстати, о руинах… — он лезет в задний карман темных джинсов и достает телефон. — Я хочу тебе кое-что показать.

Череп сокращает расстояние между нами и протягивает свой сотовый. Я смотрю на черный экран. Видео воспроизводится, но оно направлено в ночное небо. Слышен разговор, но недостаточно громко, чтобы я могла разобрать.

— И что я смотрю?

Тот, кто держит камеру, переводит ее с неба на дом — и не просто на какой-то там дом. На домик у озера. Мой желудок подтягивается к горлу, и я не могу проглотить образовавшийся необъяснимый комок. Губы раскрываются и из них вырывается сдавленный звук. Я протягиваю руку и забираю у него телефон.

— Что ты сделал?

Череп встает за мою спину и прижимается грудью к плечу.

— Смотри.

Я смотрю на домик у озера, отчаянно желая увидеть Джая или Джоэла, отчаянно желая увидеть хоть что-нибудь.

— И как ты…

— Джордан был более чем любезен.

Он усмехнулся себе под нос.

— Оу, это моя любимая часть.

Я хмурюсь, когда входная дверь домика у озера открывается, и оттуда выходит мужчина в черной толстовке, его руки засунуты в передние карманы. Везде тихо. Всё, что я слышу из видео, — это мягкий порыв ветра и случайные движения оператора.

— Ты снимаешь? — кричит парень в капюшоне, и я сразу узнаю его голос. Череп.

— Да, сэр.

— Отлично.

Подойдя ближе, он откидывает капюшон с головы и смотрит прямо в камеру, прямо на меня.

В мою душу.

Череп то и дело сжимает зубы, и его вид почти парализует на месте. Я слышу сигнал тревоги ещё до того, как вижу дым. Он едва поднимается, просачиваясь из трещин, и когда красивый дом начинает гореть, дым поднимается вверх, и пламя становится ненасытным, пожирая старое дерево, словно пираньи плоть.

— Я сжег его вчера вечером. Пока ты спала, — шепчет Череп мне в затылок. У меня дыхание спёрло, и мурашки побежали по спине, когда ужас пронизывал болезненными щупальцами мою грудь.

— А Джай… он?..

— Мертв? — Он щелкает языком по зубам. — К сожалению, дом был пуст.

Я облегченно вздыхаю и закрываю глаза. Спасибо Боже.

Череп прижимает ладони к моим предплечьям и проводит ими от локтей до бицепсов. Я закрываю глаза, не желая видеть на своей коже его испачканные чернилами руки.

— Где же они сейчас? — шепчет он, прижимаясь губами к моему затылку. Дрожа, я сжимаю в руке его телефон. Я могла бы ударить его, но этого недостаточно, чтобы вырубить его. — Хм?

Я с трудом сглатываю.

— Даже не имею представления.

Выдыхая, он зарывается лицом в мои волосы и с тоской вдыхает меня.

— Не лги мне, Эмили. Скажи, где они.

Он осторожно двигает руками, пытаясь уговорить меня отказаться от Джая и Джоэла, но со мной такое не сработает. Джай — единственный мужчина, которому удалось соблазнить меня, и я имею в виду по-настоящему соблазнить. Это делает его особенным — моим особенным. Череп может выглядеть как те изящно