и жуткой банды безжалостных убийц-мутантов. Так или иначе, но Хреноредьев на всякий случай заполз под грузовичок.

А Паку покоя не было.

«Ты помнишь, Хитрец, как вы втроем гостили у меня?» – спросил невидимый Отшельник. «Помню, – отозвался Пак, – ты нам еще проверки устраивал, делать тебе нечего.» Пак грубил, нарывался. Но он еще не знал, с кем столкнулся. «Вас было трое, – продолжил Отшельник, никак не среагировав на грубость. – Теперь вас двое. Буба совсем чокнулся, поверь мне. Я сам не знаю, зачем сдержал вас тогда, было бы лучше, если б вы его покарали по всей строгости, прав был этот трехногий, прав, в ком живут бесы, как бы он ни назывался, Пророком, Проповедником, святым, всегда будет для людей врагом, тут ничего не попишешь!». Пак не сдержался. «А чего ты от меня хочешь, одноглазый, чего ты ко мне привязался? Ты ведь искал Чудовище, вот и ищи себе!»

Винтокрылые машины застыли почти над самой головой, загораживая ясное солнышко, бросая черную тень на грузовик. Там, наверху, чего-то выжидали. Но развязка близилась. Пак видел, как со стороны поля и с двух концов дороги на них медленно надвигались несколько приземистых, поблескивающих броней машин, похожих издали на забавных жуков.

«Не злись, Хитрец, и не нервничай. Я не желаю тебе зла. И не поминай всуе Бига, он был хорошим парнем, хотя и не похожим на тебя. Его больше нет… но не в этом дело. Ты помнишь ту крохотную девчушку с бантиком в волосах? Ты тогда уже поймал ее в прицел, а я помешал… я остановил тебя?!»

– Помню, – ответил Пак вслух, – я все помню!

– Прощай, Хитрец! – завопил из-под грузовика Хреноредьев. – Не поминай лихом, едрена-матрена! Пропадае-ем!!!

«Так вот, я хотел сказать тебе, что был не прав, понимаешь, Пак? Не надо мне было останавливать тебя, не надо!» – надрывно, с непонятной грустью сказал Отшельник.

Тарахтелки тарахтели, машины-броневики наползали – неспешно, основательно, спокойно. Это была игра кошки с мышью. Пак держал оба пулемета навскидку, ждал. Он был готов к бою. А перед глазами прозрачно-призрачным видением висела девочка-крохотулька с льняными кудерьками, огромными синими глазищами и большим красивым бантом. Он должен был ее пристрелить еще тогда, обязательно пристрелить! Он обязан был перейти через внутренний барьер. Отшельник не дал ему нажать на спуск. Всемогущий Отшельник! И девочка… А была ли девочка? Может, никакой девочки и не было? Может, был только призрак в больном воображении, фантом?! Теперь это не имеет значения… кровь из расписной люльки сочилась наружу и падала на ворс ковра черными каплями. Он пересилил себя. Для него больше нет ни взрослых, ни детей, ни стариков, ни женщин – они все враги, они все убийцы! Только так! Даже тот, кто не держал в руках винтовки – все равно убийца. Да, девочка не гналась за ним на броневике, не лупила из пулемета в затылок, не сжигала живьем распятого папаньку… но это делал ее отец и ее брат, и потому – кровь невинных жертв на ней и на всем ее роду. Поздно, Отшельник!

«Я зря тебя остановил, прости! Я не буду больше тебя останавливать, Хитрец! Потому что-то какой-то дьявол наградил меня всевидением, и я вижу, что они творят у нас, в Подкуполье. Я буду помогать тебе! Я могу сделать тебя могучим и страшным… Ты хочешь этого?!»

– Да, хочу!!! – заорал во все горло Пак.

Он уже стрелял, безостановочно палил по снижающейся вертушке. Пули отскакивали от брони, но Пак не переставал стрелять, в надежде, что хоть одна найдет слабое место, хоть одна пуля достигнет цели. Ответного огня не открывали, наверное, они собирались брать беглецов живьем, а может, просто забавлялись их гоном.

«Тогда слушай меня – успокойся, соберись, брось эти детские игры с пальбой, сядь на дорогу… – тихо, но настойчиво твердил Отшельник. – Хорошо, очень хорошо. Ты уже начинаешь ощущать, как наливаются звериной, нечеловеческой мощью твои мышцы, как кожа твоя превращается в броню! Мои поля пронизывают тебя насквозь! Ты веришь мне?»

– Да-а!!!

«Ты видишь эту уродливую машину над самой головой у тебя? До нее всего шесть метров. Чего же ты медлишь… Давай!» – голос Отшельника пропал.

И в то же мгновенье Пак прыгнул вверх. Он взвился черной молнией, еще не понимая, как он мог осмелиться на такое безумие. Но рука сама вцепилась в какую-то скобу. Отлично! Пак чуть подтянулся и с силой швырнул полутораметровый пулемет вверх, прямо во вращающиеся лопасти. Вертолет рухнул подстреленной птицей, рухнул вместе с Паком, чуть не придавив его. Он чудом успел вывернуться и тут же ухватился за скобу на дверце кабины, выдрал эту бронированную дверь с корнем, прыгнул внутрь. Свернуть головы двоим пилотам в касках не составило труда.

Снизу, из-под грузовика палил из пулемета Хреноредьев. Подсоблял.

– Кончай! – заорал на него Пак. – Уймись, старый хрен!

Вторая тарахтелка заходила слева. Теперь беглецов не собирались щадить. Огонь из машины велся нешуточный. Но было и за чем укрыться.

– Ой, Хитрец, – визжал Хреноредьев, тыча пальцем в горящую поверженную машину. – Взорвется щас, едрена! Всех разнесет!

«Не бойся! Ничего не бойся! – стучало в мозгу. – Им не одолеть тебя, главное, не давай передышки. Ну, Хитрец, я с тобой, давай, вперед!»

Кольцо сжималось все туже, были видны головы, высовывающиеся из люков. Но броневики пока не стреляли, находящиеся в них явно не понимали, что происходит возле грузовичка, и почему рухнул надежный боевой вертолет. Отшельник прав, нельзя им дать очухаться. Пак ударил кулаком по броне – она прогнулась. Не наврал одноглазый, и клешне совсем не больно. Он врезал еще раз и пробил в броне дыру… это походило на сказку, такой силищи в нем отродясь не бывало.

«Вперед, Хитрец! – кричал Отшельник в голове. – Я не вечно смогу подпитывать тебя, не теряй времени! Вперед!»

– Стой, едрена! – заверещал снизу Хреноредьев, он только переполз от грузовичка за более надежное укрытие, – сдурел, что ли?!

Но Пак уже несся вперед, прямо на заходящую на них тарахтелку. В три прыжка, отбрасываемый встречными очередями, ударяющими в грудь, но не пробивающими ее, Пак достиг цели. Теперь он не был столь опрометчив, как прежде. Он действовал целенаправленно и четко. Дверца отлетела изогнутой, вывороченной жестянкой, грохнулась на землю. Вслед за ней вылетел наружу человек с переломанным хребтом. Второй так и затих в кабине, под удобным и упругим креслицем.

«На себя тяни, на себя! – зудел в башке Отшельник. – Подымай машину!»

– Знаю, – хрипел Пак.

С непривычки ему было трудно, он весь взмок от напряжения.