– Десять.

– Хорошо, шесть.

– Марина сунула мобильник в рюкзак и заметалась по комнате. Джинсы. Свитер. Носки… где носки? Так … эти подойдут. Потом помчалась в коридор, натянула ботинки.«3ашнурую в машине».

Куртка, шарф… Вроде ничего не забыла: «Ой, ключи… где ключи?»

Она снова заметалась по прихожей, щелкая по полу концами незавязанных шнурков. Ключи нашлись в ящичке с кремами для обуви.

«Теперь – всё!»

Она обернулась и посмотрела на погром: «Ладно, вернусь, устрою генеральную уборку».

Марина ввалилась в салон машины.

– Привет!

– Привет, – отозвалась Лариса, – чУдно выглядишь, сказала она с ударением на букве «у».

– Угу, – промычала Марина, сложившись пополам, чтобы завязать шнурки. Они были противно мокрые.

– Ну что, едем?

– Едем.

Лариса вырулила на дорогу и неожиданно запела:

– Пое-э-дем, красо-отка, ката-аться-а-а, давно я тебя-а поджидал.

И ещё раз:

– Пое-э-дем, красо-отка, ката-аться-а-а, давно я тебя-а поджидал! – спели они дуэтом.

Получилось немного фальшиво, зато громко.

Ещё минут тридцать они горланили всё, что приходило на ум: от народных песен до рэпа. С последним, надо сказать, было совсем не очень. Но задорные «Е-Е» или «Е-Е» получались вполне ритмично. Две поющие тётки в машине здорово повеселили остальных участников дорожного движения. День стал намного радостнее.

Когда они угомонились, Лариса решила включить радио, чтобы заполнить эфир голосами профессиональных исполнителей.

– А чего мы так далеко тащимся? – спросила Марина.

– Я же говорю, я обшарила все букинистические лавки в городе, её нигде не было.

– Кого её? – «тупила» Марина.

– Ты, похоже, меня не слышала. Книги. Я несколько месяцев «висела на телефоне». Обзвонила все эти заведения в радиусе 100 км от города. И вот, два дня назад, мне позвонили из Ушанкино и сказали, что у них появилось то, что я ищу. На неделе я не могла поехать, сама понимаешь. Не пугайся, Ушанкино находится всего лишь в сорока километрах.

– А почему Костику именно эту книгу хочется?

– Когда-то у него была такая. То ли кто-то взял почитать и не вернул, то ли сам где-то потерял, но периодически он сокрушается об её исчезновении. Во втором случае я, конечно, сильно сомневаюсь. Он все свои книги лелеет и холит, как малых детей.

– Да, я в курсе. А что за книга?

– Сборник Пушкина.

– Раритетный?

– Нет. Тридцать шестого года издания, в тканевой обложке и с тиснением профиля поэта. Очень удачный. Думаю, что Костику приятно будет получить такой подарок на день рождения. Хоть это и не тот же самый, но… всё-таки. Ему трудно угодить с подарком. Вот и приходится быть чуткой к его воспоминаниям об утраченных любимых вещах или детских мечтах.

– Ну надо же! Это так мило, – Марина покосилась на подругу.

– Ты не ёрничай. Всё это очень серьёзно. Ты знаешь, мне одна заказчица рассказывала: у неё очень обеспеченный муж и дом «полная чаша», как говорится. Так вот, ему на дни рождения всегда дарили очень дорогие подарки, даже роскошные. Он был благодарен за них, но жена видела, что радости особой они у него не вызывают. Дорогие безделушки, да и только. Близился юбилей, и не хотелось промахнуться. Стала она ломать голову, чем бы его удивить. Вдруг она вспомнила одну историю из его детства, которую он рассказал ей, когда они только поженились. В этот период новоиспеченные супруги охотно делятся своими воспоминаниями о детстве, о юности, о мечтах.

И вот представь себе, как радовался этот взрослый, солидный человек, когда получил в подарок модель самолёта в наборе «сделай сам». Ну, знаешь, это такой конструктор с кучей мелких деталей, крошечным тюбиком клея и маленькими баночками с красками. В детстве он страстно хотел иметь именно такую модель самолёта и собрать её сам. Но, по каким-то причинам, ему её не купили. Потом мальчик стал юношей, юноша мужчиной и… мечта осталась мечтой. А самому себе, видимо, покупать было неудобно. Если бы у него был сын, то это случилось бы, но у него две дочери. Вот так.

– Да… – протянула Марина, – вот странно. Я бы взяла, да купила. Что тут такого?

– Это ты. Ты бы себе и куколку со скакалкой купила.

– А у меня есть скакалка, – призналась Марина. – И ещё я храню свои детские игрушки. Только большинство из них сломано.

– По этой части ты у нас большой мастер.

– Зато мне с подарком угодить легко.

– Ну, разве что, – Лариса резко надавила на клаксон, выражая своё негодование нервной иномарке, которая без конца «прыгала» из ряда в ряд, подрезая другие машины. – Ну, что ты ёрзаешь, болезный? – обратилась она к неизвестному водителю.

Марина хмыкнула.

– Наверное, когда мечта сбывается, то появляется пустота.

– Появляется новая мечта.

– А если у человека всё есть?

– Значит, ему пора заняться благотворительностью.

– Жаль, что мой любимый бурый медведь не сохранился, – сказала задумчиво Марина. – Он был такой огромный, лохматый, с крутящимися лапами на дощечках, а внутри него были опилки. Сдвинуть его было невозможно, поэтому я заползала на него, как на гору, иногда засыпала на нём, а иногда… писала.

– Что? – засмеялась Ларка.

– Писала. Я же совсем маленькая была, может, даже ходить ещё не умела. Видимо, он стал слишком вонюч, и бабушка его распорола, а опилками снова не набила. Вот его шкурка и потерялась. А жаль.

– Купи себе большого бурого медведя в детском мире, выпотроши и набей опилками.

– Не, это уже не то.

– Ну… – замялась подруга, – можешь его «окропить». Чуть-чуть. А то Семён не поймёт, начнёт принюхиваться…

– Больная ты, Ларка, лечиться тебе пора, – фыркнула Марина.

Уже смеркалось, когда они возвратились в город.

– Слушай, Мариш, оставь книгу пока у себя. А то вдруг Костик раньше времени наткнётся на неё. В нём иногда просыпается дедушка-следопыт. Как-то я подарок спрятала в бочке со старым хламом: ручки дверные, замки, какие-то скобы… Сто лет он никому не был нужен, а благоверному вдруг приспичило покопаться в нём.

– Нет проблем. Конечно. Может, зайдёшь? Чайку попьём. Ну, пожалуйста, а то я дичать начинаю. Работа-дом-работа-дом.

– Ну, пошли. Тем более, ты мне так и не рассказала, чем ты вчера вечером занималась.

Марина надула щёки:

– Нет, тогда едь домой.

– Поздно. Я уже покинула своё «ландо». Хочу чаю, и меня съедает любопытство.

– Смотри, чтобы оно тебя совсем не съело.