— А ты, наверное, ходила в школу, Нюгуру? — спросила я.

— Ко мне приходили учителя на дом. Их было трое. Каждый преподавал свой предмет.

— И какой у тебя был любимый предмет?

— История.

— История! Я думала, что историю учат только мальчишки. — Я вспомнила, как в тайне от отца читала книгу «Летопись трех царств».

— Ну, это не совсем та история, о которой ты думаешь, — улыбнулась Нюгуру. — Это история императорского двора. В основном о жизни императриц и наложниц. Мы уделяли внимание только тем из них, кто отличался выдающимися достоинствами. — Она немного помолчала. — Чаще всего мне ставили в пример императрицу Сяо Цин. Родители постоянно повторяли, что раз я родилась девочкой, то однажды обязательно должна стать одной из тех благородных женщин, чьи портреты висят в императорской галерее.

Теперь понятно, почему у нее такой вид, будто для нее это место — дом родной.

— Я уверена, что ты произведешь благоприятное впечатление на императора, — сказала я. — А что касается меня, то мои познания в придворной жизни не идут ни в какое сравнение с твоими. Я даже не знаю, какие ранги существуют при дворе для женщин. А вот о евнухах я знаю очень много.

— Я с удовольствием расскажу тебе все, что знаю сама, — сказала Нюгуру, и глаза у нее при этом заблестели.

В это время раздался приказ:

— На колени!

Вдруг откуда-то появились многочисленные евнухи, которые выстроились перед нами в ряд. Мы все упали на колени.

Из арочных дверей степенно вышел главный евнух Сым. Он встал в живописную позу и приподнял правой рукой край своего платья. Не поднимая головы, я увидела его туфли в форме лодок. Он умело выдерживал паузу. Я сразу почувствовала, какой властью и могуществом он обладает. Странно, но меня восхищали его манеры.

— Его Величество император Сянь Фэн и Ее Величество великая императрица Цзинь вызывают... — Тут голос его взвился до неподражаемых высот. Он пропел имена девушек, среди которых были и наши: — Нюгуру и Ехонала!..

В полной тишине я услышала легкое позванивание своих серег и головного украшения. Девушки впереди меня вставали и грациозно плыли в своих роскошных шелковых туалетах и в туфлях на высоких танкетках. Мы двигались всемером, и евнухи окружали нас со всех сторон. При этом они постоянно делали руками какие-то знаки, словно отзывались на молчаливые указания главного евнуха Сыма.

Мы снова миновали бесчисленное количество внутренних дворов и арок и наконец вошли в парадный зал Дворца мира и долголетия. От пота моя нижняя сорочка стала совсем мокрой. Я боялась, что не смогу достойно предстать перед Их Величествами и искоса бросала взгляды на Нюгуру. Она являла собой абсолютное спокойствие, словно плывущая по небу луна. На губах ее застыла очаровательная улыбка. Макияж на лице оставался безупречным и нетронутым.

Нас провели в боковую комнатку и дали несколько минут на то, чтобы привести себя в порядок. Потом нам сообщили, что Их Величества уже в зале. Главный евнух Сым пропел наш выход, и воздух вокруг нас словно сгустился и приобрел грозовой заряд. Казалось, что при малейшем движении наши украшения начинали грохотать, как в плохом дымоходе. Я почувствовала легкую тошноту.

Голос Сыма я слышала, а вот слов от волнения разобрать не могла. Будто он нарочно коверкал звуки, как оперные певцы в роли привидений, поющие загробными голосами. Идущая рядом со мной девушка внезапно упала. У нее подкосились колени. Но прежде чем я успела ей помочь, евнухи подхватили ее под руки и вывели из комнаты.

В ушах у меня стоял назойливый звон. Чтобы не потерять самообладание, как та девушка, я сделала несколько глубоких вдохов. Руки у меня окоченели, и я не знала, куда их девать. Чем больше я призывала спокойствие, тем хуже себя чувствовала. По телу проходила конвульсивная дрожь. Чтобы хоть немного себя отвлечь, я начала рассматривать развешанные по стенам картины. Вот на черной деревянной доске золотой тушью каллиграфически выведены четыре гигантских иероглифа: облако, погруженность, звезда и слава.

В это время вернулась девушка, которая только что упала. Лицо ее было безжизненным, как у фарфоровой куклы.

— Его Величество! Ее Величество! — снова провозгласил главный евнух Сым. — Да сопутствует вам удача, избранные госпожи!

Нюгуру вошла первой, я за ней, а потом остальные пять девушек. Мы прошли сквозь строй, образованный выстроившимися в два ряда евнухами.

Император Сянь Фэн и императрица Цзинь сидели на громадном, как кровать, троне, обитом ярко-желтым шелком. С двух сторон у стен огромного прямоугольного зала стояли в кадках ярко-оранжевые коралловые деревья, они были настолько совершенными, что казались искуственными. Вдоль стен со скрещенными на груди руками выстроились евнухи и придворные дамы. За троном тоже стояли четыре евнуха с опахалами из павлиньих перьев. За ними на стене висел гобелен, на котором был выткан переливающийся всеми цветами радуги китайский иероглиф, означающий долговечность. Присмотревшись повнимательнее, я заметила, что иероглиф состоит из сотен вышитых бабочек. По одну сторону от гобелена высился огромный гриб — в рост человека — в золотом горшке. По другую — висела картина, озаглавленная «Бессмертная земля царицы-матери в Срединном царстве». На ней была нарисована даосская богиня, летящая по небу на журавле, а под ней расстилался сказочный пейзаж с пагодами, реками, животными, деревьями, под которыми играли дети. Между стеной и троном стоял резной сундук из сандалового дерева. Рельефные двойные тыквы, цветы и листья переплетались на нем в прихотливом узоре. Позднее я узнала, что этот сундук предназначался для даров и подношений императору.

Мы все семь упали на колени и изобразили низкий ритуальный поклон — лбом до пола, да так и застыли в этом положении. У меня было такое чувство, словно я нахожусь на сцене. Даже не поднимая головы, я украдкой разглядывала стоящие неподалеку от нас огромные роскошные вазы, водяные резервуары на резных ножках, напольные светильники с наброшенными на них кружевными накидками, а по углам залы — обернутые в шелк культовые фигуры.

Через некоторое время я решилась бросить взгляд на Сына Неба.

Император Сянь Фэн выглядел моложе, чем я себе воображала: лет двадцати — двадцати двух, не больше. Хрупкого телосложения, большие глаза, посаженные враскос, с приподнятыми внешними уголками. Выражение его лица было мягким и сосредоточенным, но без малейших признаков любопытства.. Нос типично манчжурский — прямой и длинный, тонкие губы. На щеках его играл болезненный румянец. При виде нас он даже не улыбнулся.

Мне казалось, что я вижу сон. Сын Неба был одет в золотой халат до пят, затканный драконами, облаками, волнами и разными небесными светилами. Вокруг его талии был повязан шелковый желтый пояс, с которого свисали многочисленные драгоценные камни и маленькая расшитая сумочка. Рукава его халата раздваивались, как лошадиные копыта. Туфли Его Величества представляли собой нечто непередаваемое, ничего подобного я не видела ни разу в жизни. Сделанные из тигровой кожи, покрашенной в зеленый цвет, они были сплошь инкрустированы золотыми пластинками в форме священных животных: летучих мышей, четвероногих драконов и синкретических зверей — полульвов, полуоленей, которые символизировали магию.