Инженер Максим кивнул, но всё-таки продолжил приближаться к живоглоту с огромной осторожностью.

— Он не кусается, — сказал я и тут же понял, что звучало это сейчас не особо убедительно, беря во внимание огромные клыки Пушка.

Но добавлять, что он вообще плоть не очень любит, не стал.

Инженер потыкал что-то в аппарате, развёл руками, потом потыкал ещё раз. И вот после этого дело пошло на лад. Какая бы энергия не использовалась живоглотом, она слегка поддалась дешифровке Воронцова.

И вот тут в лабораторию влетел слуга с телефонным аппаратом и снятой трубкой.

— Владимир Юрьевич, ваша светлость, вас… — он что-то хотел добавить ещё, а у меня разыгралось острое чувство дежавю.

Что-то такое я уже видел совсем недавно, и тогда ни к чему хорошему это не привело.

— Слушаю, — сказал Воронцов, а затем некоторое время не отрывал трубку от уха, в то время, как лицо его вытягивалось и бледнело. — Понял, — проговорил он через некоторое время и повесил трубку, а затем перевёл совершенно потерянный взгляд на нас.

— Что-то случилось? — поинтересовался Пирогов. — Владимир Юрьевич, на вас же лица нет!

— Только что, — помертвевшим голосом проговорил Воронцов, — у себя в особняке был найден мёртвым Геннадий Андреевич Дьяков. При нём была записка, в которой он вину за свою смерть возлагает на меня. Дело вряд ли дойдёт до трибунала, но… — и тут он запнулся, и я понимал почему.

Мы действительно были в гостях у Дьякова и выбили из него кое-какие признания, плюс к тому предотвратили диверсии на других фабриках. Теперь же всё это могло вскрыться, и тут Воронцова, да и меня вместе с ним по головке не погладят. Нам срочно нужно было придумать что-то такое, что снимет с нас все подозрения в его смерти. Впрочем, если уж на то пошло, мы действительно не виноваты в том, что он умер. Возможно, это самоубийство подстроено?

— Может быть, его специально устранили? — поинтересовался я, глядя на замершего Воронцова. — Чтобы сейчас в новых условиях и от вас заодно избавиться? Все же предчувствуют бурю, не так ли?

— Всё возможно, — ответил на это Владимир Юрьевич. — Вот только это снова затормозит нашу работу, чего просто нельзя допустить. Сейчас мы срочно возвращаемся, и я пытаюсь связаться с императором лично, чтобы остановили этот беспредел.

— Ты думаешь, у него сейчас найдётся на тебя время? — Пирогов выражал явный скептицизм. — Полагаю, там сейчас идут очень бурные переговоры по сферам влияния, и твоё прошение будет рассмотрено, как ещё одна заявка на кусок пирога.

— Да, я почему-то об этом не подумал, — согласился Воронцов и снова задумался на некоторое время. — В любом случае, — наконец, снова очнулся он. — Нужно действовать немедленно, сидеть и ждать нечего, — с этими словами он достал устройство для создания портала. — Мы сейчас же переместимся обратно, и…

— Нельзя, — перебил его хриплый, мало похожий на человеческий, голос. — Нельзя.

Я оглянулся и понял, что никогда до этого не слышал голос живоглота в реальном мире. В Лимбе мы с ним разговаривали, но тут — никогда. Замерли и все остальные, включая слугу и инженера.

— Да, — согласился я с питомцем. — Когда мы перемещались сюда, Пушок сказал, что за нами следят. Возможно, хотят что-то сделать. Не знаю, похитить, например.

— Это невозможно, — попытался возразить Воронцов, но тут руку поднял инженер. — Да, говори, — сказал ему Владимир Юрьевич.

— Не совсем так, — явно стесняясь, произнёс тот. — Если знать, как он действует, вполне можно скопировать волны и… открыть выход совсем не в том месте, куда вы направлялись. Простите.

— О, как! — Воронцов явно был сам шокирован открывшимися обстоятельствами. — Тогда отбой. Дьяков вместе с Окуневым в любом случае разбирались в моих технологиях, так что, — он обернулся ко мне. — Руслан, на тебя вся надежда.

— Куда? — спросил я, прикидывая, что вместе с сестрой смогу протащить через Лимб всех. — В пансионат?

— Туда придут в первую очередь, — задумчиво проговорил Воронцов. — Но, с другой стороны, там и линию обороны сделать проще.

— Один раз её уже прорвали, не особо-то и напрягаясь, — развёл руками Пирогов. — Хотя согласен, там хотя бы подходы можно контролировать, в отличие от Московских особняков.

— Итак, идём в пансионат через Лимб, — принял решение Воронцов. — И там сразу же собираем военный совет. Мне нужно будет ещё кое-кого из юристов и друзей привлечь.

Живоглот прыгнул на моё плечо и вошёл в Лимб. Я сделал это сразу же за ним и тут же понял, что на этот раз всё просто не будет. Проход был закрыт.

* * *

Елена Юрьевская рвала и метала. Все комбинации, которые она выстраивала последние полтора десятка лет рухнули в одночасье. И винить в этом можно было кого угодно. Она догадывалась, что к этому причастен её родной брат. Полагала, что и без вмешательства императрицы, которой в последнее время сильно перешла дорогу, не обошлось. Но при этом она точно знала, что эти двое не могли сговориться, так как цели у них совершенно разные.

И ведь так всё хорошо складывалось. Ей должны были доставить изменитель магии, который сделал бы её доченьку вполне себе наследницей магии Волконских. А теперь… позор, отлучение от трона.

Нет, её саму, скорее всего, не тронут. Но зато она перестанет стоять на пути брата к трону. И тут она подумала, что, если всё дело рук императрицы, то она выстрелила себе в ногу. Потому что Василий дойдёт туда, куда собрался. Даже в тайне от самого себя.

В дверь к ней постучались.

— Войдите, — сухо сказала она, пытаясь унять клокотавшие внутри чувства.

— Доброго дня, — поклонился сухощавый мужчина с незапоминающимся лицом, — ваше высочество.

— Ты специально? Какой он добрый⁈ — Юрьевская понимала, что вот-вот взорвётся из-за всей этой ситуации. — Давай к делу.

— Вас слушаю, — он поклонился ещё раз.

— Мне нужны доказательства того, что инициацию дочери подстроили, возможно, навели порчу. А на самом деле она вполне себе дочь Волконского. Ты можешь это устроить? — она понимала, что говорит сбивчиво, но сейчас самое главное было, чтобы