— О… Я была очень любознательным ребенком, — подмигнула я. — Мне нравились взрослые книги. А еще я любила разные эксперименты. На птичках и собачках. Увы. Папенька перестал пускать меня на псарни. Пришлось проводить свои эксперименты на горничных. Вы, кажется, уже заметили, что у меня их нет?

— 3-заметила…

— Кончились, — я покаянно развела руками. — Зато у меня теперь есть вы.

— Да… Д-да. Конечно, — Грумель поднялась и попятилась к двери. — Тогда я пойду, поищу других. Чтобы не только я. Была. У вас.

— Да, конечно, — я благосклонно закивала. — Надеюсь, моя доверчивость не станет достоянием общества?

— Ну что вы, конечно, нет! — яростно замотала головой женщина. — Ну кто поверит, что юная леди может обладать такими обширными знаниями.

— Действительно. Кто вам поверит? Ведь меня привел сам проклятый герцог. Идите, милая Гортензия. И возвращайтесь скорее. Не люблю скучать.

Кормилица… Точнее, как я была почти уверена, уже бывшая кормилица вылетела из комнаты со скоростью ветра. К счастью дверь оставалась открытой, иначе она снесла бы ее с петель, вряд ли заметив преграду. Я посмотрела ей вслед и потерла ладони. Минус один подлец в окружении короля. Без молока его величество не останется. На случай болезни главной кормилицы аристократы всегда принимали на довольствие еще одну, а то и не одну кормящую женщину. Вряд ли в королевской семье поступили иначе. Но в любом случае стоило выяснить это немедленно.

«Пора требовать личного посыльного, — подумала я, высовываясь в коридор. — Сколько можно стражу пугать королевскими взглядами?»

Тот самый взгляд, как всегда, сработал безотказно. В глубине души шевельнулось неприятное предчувствие, напомнившее, что увлекаться такими методами не стоит. Но я отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Сейчас, еще не успев разобраться в хитросплетениях закулисной жизни дворца, я была очень уязвима. А вместе со мной и маленькое голубоглазое чудо. И если своей жизнью, поддавшись любопытству или азарту, я могла бы рискнуть, как уже не раз поступала, то рисковать малышом отказывалась напрочь.

«На языке страха и угроз доходит лучше? Отлично! Я вам на этом диалекте и спеть могу, высокородные и не очень господа! — я показала язык своему нечеткому отражению в пыльном оконном стекле и добавила. — А если кто-нибудь наконец не вымоет окна, то еще и станцую… Танец с саблями!»

В дверь громко постучали. Малыш тут же загулил в колыбели. To ли он уже давно проснулся, то ли его разбудил громкий звук, но маленький король явно требовал внимания. Предусмотрительно накинув на плечо кусок чистого полотна, я взяла ребенка на руки и отозвалась:

— Войдите!

На пороге появилась молодая женщина, нервно мнущая скромный передник.

— Я — Глория. Мне сообщили, что леди ла Грумель плохо себя чувствует, и я нужна…

Она явно занималась каким-то рукодельем, когда ее срочно затребовали к королю. Рукава подтянуты вверх, к подолу прицепилась яркая нитка. Эта кормилица понравилась мне с первого взгляда, и я твердо решила, что сделаю все возможное, чтобы вместо лживой толстухи тут поселилась именно она.

— Да, — я постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее. — Его величеству срочно требуется сытный обед.

Глория ловко приняла у меня ребенка и тут же села в кресло. Не желая ее смущать, я отвернулась. Впрочем, не только поэтому. Мне требовалось подумать. Когда я сказала об обеде для коронованного младенца, на лице молодой женщины вместо ожидаемого восторга отразилось беспокойство, и это мне не понравилось. Казалось бы, судьба дает ей шанс. Но нет. Она хмурится, кусает губы и, похоже, совсем не рада такому подарку.

«С этим надо будет разобраться», — решила я, искоса посматривая, как бережно и ласково Глория управляется с малышом. Насторожившее меня беспокойство тем не менее тенью застыло в ее глазах, сквозило в пугливых взглядах, нет-нет, да бросаемых в мою сторону.

Но разобраться я не успела. В дверь снова коротко постучали, и, не дожидаясь разрешения, створка распахнулась. На пороге появился миловидный юноша. Явно красуясь, он обвел комнату нахальным взглядом, чуть задержавшимся на спине кормилицы, и наконец уставился на меня.

Я не стала облегчать ему задачу, выжидательно приподняв бровь. Яркий наряд и обилие кружев наводили на не слишком лестные подозрения. «Интересно… Не это ли причина прискорбных неудач герцога в личной жизни? — насмешливо подумала я, прикинув, что кружев на мальчишке больше, чем на всех моих платьях вместе взятых. — Его светлость предпочитает мальчиков? Фи, как банально. Зато объясняет его неизменно паршивое настроение. Станешь тут веселиться, когда приходится общаться с ненавистными девицами».

— Кто из вас ла Рум? — громко спросил посланец, так и не дождавшись от меня приветствия.

— Не знаю, — нахмурилась я. — Но если вам нужна леди ла Рум, то можете обращаться ко мне.

— Леди ла Рум, — с непередаваемой интонацией повторил нахал. — Раз уж вы вспомнили свое имя, то следуйте за мной.

Я демонстративно сложила руки на коленях и поудобнее устроилась в кресле:

— Предпочитаю подождать, пока необходимое имя вспомните вы.

— Меня зовут Марио ла Варг, — вздернул покрытый юношеским пушком подбородок он.

— Ваше имя меня не интересует, — лениво уронила я. — Я спрашивала о том, кто вас послал.

Мальчишка залился ярким румянцем, а со стороны кормилицы донесся сдавленный смешок. «Либо юного наглеца тут знают и не любят, либо первое впечатление о милой Глории оказалось обманчивым, — с неудовольствием отметила я. — Не думала, что ей может быть свойственно злорадство».

— Юноша? — напомнила я о своем присутствии задохнувшемуся от злости хаму.

— Вы справились с приступом тугодумства, или вам требуется больше времени?

Если так, то потрудитесь выйти и вернуться, когда вспомните, кто и зачем вас сюда послал.

— Я помню, кто меня послал!

— Тогда в чем заминка?

— Ее высочество крон-принцесса Эрика пожелала увидеть леди ла Рум!

— Ну, наконец-то, — понимая, что с такими приглашениями не спорят, даже если очень хочется, я поднялась. — Поздравляю вас, юноша. Вы сумели сложить слова в предложение. Надеюсь, проводник из вас получится лучший, чем оратор, — я покровительственно похлопала побуревшего от злости наглеца по рукаву. — Разговоры — это не ваше. Совсем не ваше, поверьте мне.

Наткнувшись на человека еще более наглого, чем сам, парнишка и разозлился, и растерялся одновременно. Я же, едва заметно улыбаясь, как учили когда-то опытные дипломаты, вгоняла его в еще большее смятение. О, эта волшебная улыбка, едва угадывающаяся в уголках губ. Означает она интерес? Или скуку? Или что-то другое? Я сама видела, как бледнели прожженные царедворцы, замечая эту улыбку на губах моего отца. Никто никогда не знал, что за ней последует: дворцовый праздник и награды или массовые казни зачинщиков очередного заговора. Мальчишка же, судя по нервно дергающемуся кадыку, и вовсе придумал что-то ужасное.