— Втроём пойдём, с Нией? — уточнила я, — или еще кто-то с нами?

— Мы пойдём вдвоём с тобой, Нию сейчас не разбудит даже гром! Она ужасная засоня. Может, потом догонит нас, когда проснётся.

Мы миновали уже лабиринт коридоров и вышли к главному залу. Там сновали несколько слуг под руководством Эйры. Что-то натирали, полировали — наводили блеск.

— Доброе утро, — заулыбалась нам женщина. — Ранёхонько вы встали, птички.

— Мы хотим устроить большую прогулку, Эйра, — торопясь заговорила Гвен. — Собери нам с собой что-нибудь поесть. Хлеба, сыра, ну не важно чего. Может, мы проголодаемся.

— Конечно, конечно, сейчас, — Эйра торопливо прошла в сторону кухни. Двое слуг чистили камины, чтобы вновь развести в них огонь.

— Гвен, а почему у вас здесь всё время горит огонь в очагах? Сейчас ведь не холодно.

— Разводят огонь там, где отец чаще всего бывает — этот зал, его покои. Он любит, когда очень жарко, говорит тогда старые раны болят меньше, — спокойно ответила мне девушка.

— Вот, рыбоньки, всё вам собрала. И свежий хлеб — еще горячий, и сыр, и вяленое мясо, фрукты. Может, с вами пойдёт кто-нибудь, чтобы самим не нести? — Эйра нерешительно взвесила корзинку в руке.

Гвендолин только рукой махнула.

— Не нужен нам никто, если устанем — отдохнем! — она подхватила корзинку и кивнула мне — мы пошли к выходу.

Некоторое время мы обходили замок, а когда вышли на другую сторону — я поразилась, тому, что открывалось до самого горизонта. Во-первых, здесь замок окружал ров, наполненный чистой водой, из которой тут и там торчали желтые головки кувшинок.

— А почему рва нет с той стороны? — спросила я.

— Он был, но его потом засыпали за ненадобностью. Смотри вон туда, — Гвендолин показала рукой, — это всё земли отца и еще дальше.

Мы спустились к деревне. Она начиналась сразу за стенами замка.

— А вон там пашни. Видишь, как будто полосками? У каждого семейства своя полоса.

Я кивнула.

— Знаю, наделы.

Гвен захихикала.

— Ну вдруг, ты и это забыла, так что буду рассказывать всё.

Я была только за.

— Рассказывай, конечно.

— Крестьяне живут и работают на земле отца и платят ему. Продуктами и деньгами. У сэра Дилвина очень похоже всё устроено, поэтому я всё тут знаю, специально просила отца обучать меня, чтобы не прослыть неумёхой-хозяйкой. Я хочу быть хорошей женой своему мужу, — Гвен горделиво вскинула голову.

Я смотрела по сторонам, слушая её.

— А вон там чуть подальше мельница, — продолжала юная наследница.

Отсюда мельница выглядела игрушкой. Крестьянские дома были сложены из брёвен и жердей, некоторые из камня. А покрыты были соломой и камышом.

— Отец очень хороший хозяин, у нас не бывает бунтов. Не было, сколько себя помню.

Дойдя до небольшого перелеска, мы, не сговариваясь, присели отдохнуть в тени деревьев. У меня горело лицо — я не привыкла столько ходить, да еще и по жаре. Лоб был мокрым.

Гвендолин с сочувствием посмотрела на меня.

— Я тебя умотала, да? Там чуть подальше ручей, пошли освежимся, искупаться тоже можно.

Она поднялась и глянула в сторону деревни. По дороге двигалась маленькая точка, приближаясь к нам.

Гвен хитро прищурилась.

— Кажется, я знаю, кто понесёт обратно пустую корзинку.

Я присмотрелась — к нам бежала Ния.

— Ну значит, сейчас дождёмся её и пойдём купаться, — объявила Гвен, — потом поедим и домой!

Когда мы окунулись в прохладный ручей — у меня дух перехватило от удовольствия. Девочки сразу стали резвиться и брызгаться, а я легла на спину, где помельче, вода там пузырилась, как в джакузи. Просто восхитительно!

На берегу затрещали кусты, я с тревогой поднялась и стала смотреть туда, погрузившись по шею — чтобы не идти обратно в мокрой одежде, мы разделись полностью, и, понятное дело, сейчас испугалась. Мне вспомнилась банда Сайориса и стало совсем не по себе.

— Гвен, давай закругляться! — крикнула я ослабевшим голосом.

Однако девочки никакого беспокойства не испытывали, а может быть не слышали шума в кустах.

— Замёрзла? Ну тогда выходим!

Я с трудом натянула на мокрое тело одежду. Постепенно успокоившись, я тем не менее, всё время, пока мы ели, болтая в основном о предстоящей свадьбе, поглядывала по сторонам. Когда Гвен объявила, что мы возвращаемся, я с облегчением поднялась.

Когда мы вернулись в замок, до обеда оставалось приблизительно еще два часа и я решила, что нужно идти на кухню и заняться делом, попросив при этом Гвен, чтобы она отпустила меня одну — мне нужно было сосредоточится.

— Как скажешь, Шарлотта, — легко сказала девушка, — я вот после прогулки и купания, с удовольствием бы вздремнула, что я и сделаю, раз не нужна тебе!

“Да я бы тоже лучше вздремнула, детка” — подумала я и отправилась через страшноватый тоннель.

Пекарь, издевательски усмехаясь, указал мне, где находятся продукты, которые были мне необходимы — мука, масло, молоко, яйца. Я выбрала самый тёмный и пахучий мёд из нескольких видов.

Оглядев сковороды, самая устрашающая из которых была чуть поменьше меня, я ткнула пальцем в одну из них, сантиметров тридцать диаметром, может чуть больше.

Нашла подходящего размера миску и, затянув свою копну волос в тугой узел, приступила.

Несмотря на то, что близился обед, обитатели кухни, похоже решили, что такие цирковые гастроли пропускать нельзя. Они все уселись на мешки с мукой и, отпуская шуточки, наблюдали за мной.

Растопив в глубокой кастрюле сливочное масло, я добавила туда мёд и стопку крепкого алкоголя, которым предварительно разжилась у Гвен. Он пах анисом. Не так уж и плохо. Хорошо перемешав массу, я дала ей запениться и сразу отставила в сторону, чтобы остывала.

Мельком глянув на поваров и поварят, я заметила, что они наблюдают за мной уже без насмешек, а удивленно и внимательно. То-то ребята, смотрим дальше.

В отдельной миске взбив яйца, над чем я немало помучилась, так как венчиков в быту еще не существовало, соединила медовую и яичную массу и вымешала с просеянной мукой. Тесто получилось, практически как блинное, идеально.

Когда я выпекала свои тонкие коржи один за другим еле удерживая в руках массивную сковородку, поварята обступили меня уже не стесняясь, вытягивая шеи по-гусиному. Они явно были под впечатлением.

Горка коржей на блюде росла. Когда я насчитала их уже штук двадцать, я поняла, как у меня ломят предплечья от тяжести и болят руки от близости открытого огня. Однако, вида я не подавала.

Подготовив продукты для заварного крема, я довольно быстро справилась с ним — это оказалось не так сложно, как орудовать сковородой, похожей на лопату. Я представила, как я буду это делать, чтобы торт в итоге получился двух или трех-ярусным, да еще и, скажем, метрового диаметра. Вернее, захотела представить и не смогла.