Степа. — Надо содержимое бутылок перелить в чайники и тогда уже накроем стол.

— Дельное предложение, — согласился Плечистый и взяв пакет, пошел в свою комнату, а Сорока со вторым в свою.

* * *

Когда накрыли стол, Плечистый взялся за свой чайник: Это вискарь, кто будет?

— Все, — расплылся в улыбке Сорока.

— Нет, нет ребята, я вообще не пью. В смысли такое, — взяла в руку свою чашку Катя.

— Может полусладкого, — предложил Степа. — Надо же когда-то начинать.

— Ну, если только пару глотков, — она протянула ему чашку и Степа из своего чайника налил в нее вина.

— А у меня там коньячок в комнате, принести? — спросил Сорока.

— Оставим на завтра, — поднял свою чашку Плечистый и вопросительно посмотрел на всех, — За что будем пить? У кого есть тост?

— За светлое будущее. Только не чокаясь, — предложил Степа, и все выпили.

— Я тут пиццу купил. С виду вроде ничего, — Сорока открыл большую прямоугольную коробку и в холле ароматно запахло. — Называется Патриот-пицца. Угощайтесь друзья.

Минут десять прошло, почти в полной тишине, пока все, перебиваясь легкими перекусами за весь день, с аппетитом набросились на еду.

— Надо повторить, — потянулся к чайнику Плечистый. — А потом каждый пусть поделиться своими впечатлениями. Катя, твой тост.

— Я предлагаю выпить за нас. Теперь же мы команда, — Катя приподняла свою чашечку, а Степа чуть долил в нее из своего чайника.

— Принимается, — одобрил Плечистый и когда все выпили спросил, — Ну, кто первый про впечатления?

— У меня полный ноль, — поставил чашку на стол Сорока. — Департамента, в котором я работал и делал неплохую карьеру давно нет. — В трех квартирах, которые я купил, на заработанные честным, точнее сказать успешным трудом деньги, живут неизвестные мне люди. Это все что мне удалось сегодня проверить.

— Ну, а общее впечатление о городе, о людях, — с интересом посмотрела на него Катя.

— Да ничего особенного. Строительный бизнес, как процветал, так и процветает. Значит сферы влияния продолжают надежно контролироваться городской властью. По музеям и театрам я, конечно, не ходил и не собираюсь. Уверен там все тоже, без особых изменений.

— А вот мне больше всего бросилось в глаза, какой-то бум патриотизма сейчас здесь, Вам так не показалось? — Спросила Катя.

— А, ну если вы про этих ряженых казачков и девушках в кокошниках. Так это еще в наше время началось. И тогда уже со всех столбов начали вещать, люби Родину мать твою, — пожал плечами Сорока. — А что вы хотели увидеть? Какие такие изменения, если по телеку все тех же показывают.

— Ладно, ваша точка зрения понятна. А вы Сергей, что-то особенного открыли для себя здесь, — обратилась Катя к Плечистому.

— Я пока немного успел посмотреть. Спортзал, в котором наши тренировались и еще пару точек, закрыты. Завтра еще одно место проверю, тогда и составлю общее представление, — уклончиво ответил Плечистый и потянулся к чайнику.

— Я тоже пока никаких следов своего прибывания в прекрасном далеко не обнаружил, — опережая Катин вопрос, ответил Степа, — Ну, а насчет театров и музеев, полностью согласен с Сорокой. Мы не для этого сюда прибыли. Или у вас, Катя были другие цели?

— А мне вот очень интересно было взглянуть на культурную жизнь в будущем и как люди здесь живут, — с вызовом ответила Катя.

— Не поверю, что личная судьба вас меньше всего интересовала. Жаль, Катя, что ты с нами не очень откровенна. А говорила еще, что мы одна команда, — с упреком произнес Сорока.

— Конечно интересовала. Только больше не моя, а моего парня, — немного помолчав, опустив голову, тихо ответила Катя.

— Если ты с ним поссорилась или подозреваешь в измене, это не повод продолжить следить за ним через двадцать лет. По молодости, конечно, это может восприниматься трагически. Но это пройдет значительно раньше. Давай я тебе лучше еще чайку налью, — Сорока встал и оглядел стол, — Где твой чайничек, я забыл?

— Не надо мне больше, — убрала в сторону чашку Катя, — Я совсем не про это. Просто его задержали в полиции и могут передать дело в суд.

— Ого, — оживился Плечистый, — А он из какой бригады? Может я его знаю.

— Да не из какой он не из бригады, — непонимающе посмотрела на него Катя. — Он выходил на протесты. А это уже третье задержание и значит административкой не отделаешься.

— На, какие еще протесты, — не понял Сорока.

— На обычные протесты. Ну против этих, — Катя кивнула в сторону экрана.

— Делать вам, что больше нечего, — вскочил со стула Сорока, — Неужели непонятно, что все как было, так и останется. Чего вам не живется для себя.

— Это как вы что ли? Работать скромным чиновником в департаменте и покупать квартиры на непонятно какие доходы, — огрызнулась Катя.

— Почему непонятно. Понятно. Да, получать взятки, откаты. Так система устроена и как видишь продолжает стабильно работать до сих пор. Но жизнь при этом мы ни себе ни своим близким не ломаем, как эти твои протестные.

— Брейк. Отставить базар, — слегка стукнул кулаком по столу Плечистый. — Мы же договорились, что мы одна бригада.

— Команда, — поправил Степа.

— Команда, — согласно кивнул Плечистый и взяв чайник разлил из него остатки по чашкам. — А кстати, Сорока. Куда делись все твои квартиры? Может зря ты тоже рисковал, понадеявшись на стабильность системы?

— Может и зря. Квартиры, конечно, на жену были оформлены, — Сорока взял свою чашку и покрутив ее, выпил одним глотком. — Но у меня еще загородный дом есть. Он на другом человеке числится. Завтра съезжу, проверю. Что там, выпить больше не осталось?

— У меня еще почти полный чайник, — пододвинула ему свой чайник Катя.

— Не, это я пью. Пойду лучше коньячку заварю. — Сорока встал и ушел в свою комнату.

— Надо бы Василия пригласить. Совсем забыли про него, — поднялась Катя и в это же самое время в холл вошел сам Василий:

— Привет. О, чаек попиваем.

— Присаживайтесь, угощайтесь. — Катя подвинула ему стул.

— Нет, я уже поужинал. Только разве чайку, — Василий поставил на стол принесенную