Кимбер потянула очередную ниточку.

— Я знаю. Я знаю, мы должны были, но дело в вашем сыне. Я не думаю, что он правильно ведет дело.

— Конечно, неправильно! — старший Прескотт впечатал кулак в столешницу, и две ладьи, подпрыгнув, скатились на пол. — Они были моими! Он отнял их у меня! Он решил, что сможет лучше, но он отобрал мою собственность, пустил по ветру мое наследие! Десятилетия труда, и все развеяно пылью по ветру. Это прах рухнувшей империи!

— А что насчет Бескожих? — спросил я, улучив момент.

— Ты о чем толкуешь, мальчик? — пробурчал он.

— И дом на дереве! Тройное Дерево, что это? Для чего?

— Тройное Дерево? Я не позволял такого. Иногда мы платили втрое, но только поначалу, когда дела шли плохо. И уж точно мы не назначали тройную цену, это вредно для бизнеса.

— Где Бор…

— Это мой идиот-сынок тебе сказал? Он предложил тебе за них тройную цену? Он заправляет в моем городе, да? Черт подери, Джимми, приведите его сюда! Аида, позвони моему сыну, скажи Джимми, что я хочу поговорить с ним! Скажи ему, что они все еще мои! Аида! Аида, позвони Джимми!

Кимбер вскочила, и Кайл заслонил ее собой, когда старик поднялся на ноги, высокий и угрожающий. Пока мы пятились к выходу, пришел санитар и с неодобрением на лице прогнал нас прочь. По пути в вестибюль мы еще долго слышали позади, как Том Прескотт требовал своего сына.

Обратно ехали в молчании, и я все пытался собрать воедино кусочки головоломки. Бескожие, Тройное Дерево, Сияющий Джентльмен, порошок. Казалось, эти вещи были случайным образом высосаны из пальца, беспорядочные и бессмысленные. Покров тайны был тяжелым и плотным, но я был как никогда близок к Борраске. Я мог чувствовать ее вокруг себя, но не видел ее. Я почти мог потрогать ее, но все еще не мог понять.

Внезапно до меня дошло, что Кайл съехал с дороги, и я вынырнул из своих размышлений. Он поставил машину на ручник и обернулся ко мне, сидевшему на заднем сидении.

— Это все и правда касается Уитни, Сэм?

— Да.

Кимбер смотрела на нас встревоженными глазами.

— С чего ты взял? Копы, в смысле, даже твой отец, подтвердили, что Уитни сбежала из дома.

— Я им не верю, — выдавил я сквозь стиснутые зубы.

— Слушай, Сэм, мы влезаем в это дело очень глубоко, и я с тобой до конца, но я должен быть уверен, что у нас есть веская причина делать это. И втягивать Кимбер… Я должен знать, что это важно для тебя по разумной причине, а не просто из-за… навязчивой идеи.

Я посмотрел в окно и понял, что он остановился неподалеку от начала Западной рудной тропы Прескотт. У него было право беспокоиться, и еще больше прав оберегать Кимбер. Кайл думал о том же, о чем и я: порошок… Если Борраска и вправду связана с движением крупных партий наркоты, хочу ли я втягивать в это дело друзей? Это не их война. Я люблю этих людей, имею ли я право подвергать их опасности ради собственного любопытства или мести? Но, при всем желании не впутывать их в это, я понимал, что нуждаюсь в них.

— Мне нужно знать, что на самом деле случилось с Уитни, — прошептал я.

Кайл, ни говоря не слова, повернулся назад, а Кимбер положила свою руку поверх моей. Я отдернул ее, скрестил руки на груди и тут же извинился. Кимбер лишь понимающе улыбнулась.

Кайл вздохнул.

— Сэм…

Пронзительная трель телефона Кимбер прервала его.

— Пап?

…

— Что? Подожди. Погоди, что… что ты имеешь в виду?

…

— Пап?

…

— Нет, стой, помедленнее. Алло? — она опустила телефон. — С мамой что-то случилось, она в больнице!

Добрые зеленые глаза Кимбер были полны слез.

Кайл переключил передачу и с визгом покрышек сорвал машину с парковочного места. Мы преодолели десять миль за десять минут, что было преступно быстро для городских улочек. Кайл остановил машину возле входа, и мы с Кимбер бросились внутрь.

Помощник шерифа ждал нас внутри. Он отказался отвечать на отчаянные вопросы Кимбер, пока вел нас к ее отцу. Когда помощник шерифа открыл двери, и я увидел, что мой отец стоит рядом с ее, я приготовился к худшему.

Папа Кимбер отвел ее в сторону, а мой потянул меня в другую. Прежде, чем он успел что-то сказать, я увидел, как в другом конце комнаты Кимбер оседает на пол. Я беспомощно посмотрел на отца, а он с сочувствием кивнул мне и обнял.

Мы сели в уголке и я, глядя на свои руки, слушал его рассказ о том, как миссис Дестаро около часу дня съездила в продуктовый магазин, вернулась домой, разложила продукты, приготовила две лазаньи и мясной рулет и убрала их в холодильник. Потом она села в машину, приехала в больницу, припарковалась в тени, поднялась на семь этажей вверх по лестнице на крышу и спрыгнула. Она прожила достаточно, чтобы извиниться перед врачом скорой, который нашел ее.

Я смотрел, как Кимбер бьется в истерике, пока тело ее матери остывало в морге этажом ниже.

III

— Думаешь, она себя винит?

— Не знаю, чувак. Может быть, — я вытянулся на откинутом сидении своей «шеви» и натянул кепку поглубже на глаза.

— Но она в порядке, как думаешь?

Я не ответил. Я точно был не в порядке, когда умерла Уитни, а Кимберли с матерью были ближе, чем мы с сестрой. Она наверняка не была в порядке.

— Сэм, серьезно, я тут ебнусь скоро, два дня прошло.

Я убрал кепку с лица и посмотрел на Кайла, который и в самом деле выглядел плачевно. Его глаза покраснели, лицо было болезненно-желтым, а рыжие волосы стали сальными.

— Чувак, ее мама покончила с собой. Ты знаешь, как они были близки. Ей просто нужно немного времени, но она справится.

— Она не отвечает на мои текстовые сообщения и звонки. Я ей штук восемь голосовых оставил, чувак, мне кажется, это я схожу с ума.

— Просто дай ей прийти в себя.

— Да, но она моя… Моя… — он все еще не мог сказать это в моем присутствии. — Я должен заботиться о ней.

Я сел и вернул спинку в сидячее положение.

— Слушай, Кайл, я знаю, что ты хочешь ей помочь, и я тоже хочу ей помочь, но она не отвечает на наши звонки, не ходит в школу и не показывается у дверей, когда мы подъезжаем к