Ещё и герцогский кучер со странным имечком Фернап Ырнес невзлюбил меня с первого взгляда. Похоже, мрачноватый плечистый дядька решил, что я мечу на его место на козлах герцогской кареты. И выразил тёплое отношение тем, что, кроме ухода за четырьмя меровенцами, навесил на меня пару вороных. Может, интуитивно почуял, что это я ему тот таз принародно на голову нахлобучила? Да ещё сабельники подливали масла в огонь, без конца прикалываясь и дразня сердитого дядьку «медноголовым», что не улучшало кучерского настроения.

Короче, я только рот открыла и зубами клацнула, услышав от Ырнеса, что ехать мне предстоит не верхом на одной из запасных лошадей или рядом с ним, на козлах, а на запятках. На запятках! Что означало: стоя, вцепившись пальцами в карету и подпрыгивая на всех ухабах и колдобинах. И долго ли так продержусь, прежде чем руки ослабнут и я шмякнусь со всего маху в дорожную пыль?

По городу, по гладкой брусчатке, на небольшое расстояние я бы рискнула… но трястись так весь день по каменистой просёлочной дороге? Нет уж, увольте! Может, срочно сдаться и пойти замуж? Тоже нет, как-то неохота. Тогда что с этим делать? Как пресечь вредоносную инициативу?

Первая мысль была проста — послушно влезть на запятки, но каждый раз, как экипаж начнёт двигаться, свистеть лошадям, требуя остановиться. И никто никуда не уедет. Дёргаться так можно долго… Моего свиста человеческим ухом не слышно, так что кучер ничего не заподозрит.

Но потом появилась другая идея, более радикальная: устроить Фаршу, которому предстояло увозить герцога из Меровена, второе свидание с гусем. Если первый раз Ырнес не проникся, то надо дать эту возможность сейчас, во избежание рецидивов вредности. Для обоюдной пользы. Я хочу ехать на козлах, а он… он, думаю, просто хочет ехать спокойно.

Вот и поедем.

С людьми надо дружить, да. А не отсылать тех на запятки.

В этот раз за гусиный бенефис отвечал Тод, которого было не узнать в старой соломенной шляпе. Увесистый белый гусак сидел в ивовой корзине, а в нужный момент Тод выдрал у него из хвоста пару перьев, в ответ на что обиженный птах вытянул шею, зашипел, загоготал и захлопал крыльями. Этого хватило. Фарш узрел врага.

От мощного удара задом карету тряхнуло. Я, если б не ждала катаклизма, улетела бы первой. Интересно, а Фернап удержался на козлах? Сейчас узнаю. Соскочив, заозиралась… Ой, а почему мы стоим боком посреди улицы? А, это Кусака решил подыграть собрату и «помог». Что, сейчас поедем назад в дом лорда Беруччи? А тот будет рад? Гм, думаю, не очень…

Но в этот раз инициативу проявлять не стану. Народ вон вокруг радуется, на чумазую меня в сером колпаке — слуги дворянских беретов не носят — внимания никто не обращает, удержавшийся в этот раз на козлах Ырнес дёргает вожжи и бранится на всю улицу, их светлость шипит из кареты громче гуся. Весело.

Идиллию прервало явление герцога в окне кареты. Ледяные глаза уставились на меня:

— Что столбом встал? Говорил же, что коней знаешь!

— Так я… Есть, вашсветлость!

Выскочив из герцогского поля зрения, свистнула «Стоп!» и рванула к Фаршу. Схватила под уздцы и повисла на морде, закрывая обзор и шепча: «Тихо, тихо, хороший, никто тебя не скушает, никому ты, скотина такая вредная, не нужна…» Помогло. Через минуту я уже тянула за вожжи, разворачивая «хорошего» в правильном направлении. Но, кстати, случись подобное за городом, оказались бы в придорожной канаве со сломанной осью. А то и перевернуться могли бы…

Между прочим, сабельники снова вмешиваться не стали. Интересно, это случайность или тут что-то большее?

Но в итоге я, как и хотела, оказалась на козлах рядом с кучером. Герцог приказал. Фарш, словно и не он выкаблучивался посреди улицы всего пять минут назад, бодро и ровно рысил вперёд — уши торчком, хвост по ветру.

— Все меровенцы с такой придурью? — покосился на меня Ырнес.

— Нет конечно, — миролюбиво отозвалась я. — Просто коней мало, очередь желающих купить на годы вперёд. Всех, кого можно было продать в этом году, уже продали. А этих бы ещё год поучить — тогда шёлковыми будут. Вы ж сами слышали, управляющий сразу предупредил, что невыезженные. Но их светлость приказали… Я помогу справиться, вы не волнуйтесь.

— Я и не волнуюсь. А вот ты — сразу скажу! — высоко не меть. Хитрожопый больно.

Сглотнула. Как-то в таком ракурсе я себя до сих пор не рассматривала.

— Да что вы! Вы — представительный, солидный, видом и манерами титулу господина соответствуете. И выглядите очень сильным — наверное, можете один и колесо поменять, и карету, коли застрянет, вытянуть.

Дядька приосанился. Похоже, я нашла верный тон. Ну, тогда продолжу:

— А от меня какой толк? Ни силы, ни виду… Правда, я и сам хочу другого.

— И чего хочешь? — прищурился Ырнес.

— А я грамотный. Даже писать умею! Вот осмотрюсь… может, их светлость в личные слуги возьмёт?

— Тебя? — захохотал Ырнес.

Я надулась.

Пока разговаривали, добрались до городских ворот. Вот и хорошо, а то я всё же боялась, что найдётся кто-нибудь глазастый с нездоровым воображением и меня узнает.

Эх, до свидания, Меровен!

Вообще, я решила взять себя в руки и не бояться или переживать, а попробовать смотреть на происходящее как на то самое приключение, которого ещё недавно так жаждала. Правда, не стоило забывать, что если меня застукают, репутации придёт конец. Накроется тенью того медного таза. Кому докажешь, что с сабельниками ничего не было, только хоровые песни о верных конях и лихих боях выводили?

Ещё в планах значилось попытаться выяснить, где Паук держит бумаги на опекунство, и их стащить. А если в том же месте найдётся какой-нибудь компромат, то позже, став совершеннолетней, попробовать отомстить. Не своими руками, у меня на такое сил не хватит, но наверняка у герцога есть недоброжелатели. С таким характером это неизбежно. Да и кто, поднимаясь по карьерной лестнице, не нажил врагов?

Так что смотрю во все глаза, а по ходу дела попытаюсь подружиться с дядькой Ырнесом.

Первые дни дороги ничего судьбоносного не принесли — солнце палило с небес, у меня облез нос, гусей по пути не попадалось. Герцог не обращал на меня внимания, но я и не высовывалась. Зато пришлось стать натуральной совой — после жарких дней всё зудело и чесалось, а плескаться, как это делали сабельники, раздевавшиеся по пояс и обливавшиеся водой из колодца, мне было заказано. Поэтому приходилось в обнимку с полным ведром посреди ночи искать ближайшие кусты. Как же хорошо, что я постриглась!

Ну и, наконец, в первый раз проснувшись на рассвете от звуков эскадронной трубы, я долго не могла понять спросонья и с перепугу, куда попала и как тут оказалась.

Но мы когда-нибудь куда-нибудь приедем?

Я честно старалась держать свой нрав в узде. Очень старалась. Моё дело — просидеть под герцогским боком до совершеннолетия, причём не просто просидеть, а втереться в доверие настолько, чтобы выпросить, уходя, рекомендацию для нового места. И всё же сотворила пакость. Просто не смогла удержаться.