либо кто-нибудь на пробу. - Он презрительно кивнул в сторону выхода из шатра. - Покажи им свое волшебство. Заодно убеди меня.

- Оно не мое, - невольно стал отпираться я.

- Как знаешь, а только нам придется выйти, - без сочувствия сказал Демарат и указал мне на пояс. - У меня свои прихоти... И будь посланец самого Зевса или какого угодно Одина, у меня нет желания оказаться прибитым к перекладинам наподобие того еврейского царя Иисуса, кого иные почитают за бога... Здесь это умеют делать быстрее, чем в Риме, без судебных проволочек. Ты подумал.

Сделалось страшно? Помню, что наконец сделалось.

- Да. Благодарю тебя за помощь, гипостратег, - сказал я ему.

- Идем, - просто повелел он и пропустил меня наружу первым.

В мире ясно и золотисто вечерело, в назревавшей прохладе гуннская вонь оседала, как сырой дым.

Сами гунны, разношерстное в буквальном смысле и разнобойное ростом племя, стояли тут, отстраненные от шатра дюжиной мощных воинов в одинаковых железных шлемах, холено блестевших на закате. Их поднятые пики символизировали дворцовую ограду.

Демарат вышел и сразу положил руку мне на плечо.

- Будь внимателен, - тихо, но, опять-таки, не сочувственно шепнул он и подтолкнул меня вперед.

Толпа зашебуршилась, но - опасливо. Я чувствовал, что гипостратег Деамарат держит ее укротительским взглядом.

- Кто видел его сегодня? - громко задал он вопрос на эллинском наречии и тут же повторил его на чужом, невнятном языке.

Воины в шлемах чуть расступились прямо перед нами, образовав как бы открывшиеся ворота. Но гипостратег не вышел из них к варварам и меня не выпихнул к ним.

Вперед выдавился из толпы тот самый - маленький, мохнатый, рогатый, что утекал от озера... Он начал тыкать в меня пальцем и гомонить. Демарат что-то сказал, и тот испуганно отскочил назад и нырнул обратно в толпу.

- Он снова утверждал, что ты сжег двоих воинов. Я предложил ему убить тебя, - с бесцветной улыбкой сказал мне гипостратег. - Заметь, гипербореец, я не приказывал.

- Заметил, - сказал я, между тем покрываясь мерзостно едким потом.

- Кто видел его вчера? - снова громко вопросил он толпу.

Вопрос был вновь произнесен дважды, и первый раз - на латыни, а потом - опять на каком-то варварском наречии.

Трое за "воротами", стоявшие плечом к плечу, подняли руки. Эти, напротив, все, как один, были ладны и статны, двое с кудрями русыми до плеч, третий - брюнет, видом черкес.

- Вы были во вторую стражу? - вопросил гипостратег.

- Да, игемон, - ответил один из светловолосых на плохой латыни, видимо, старший.

- Видели его?

- Видели, игемон, - кивнули разом все трое.

- Не обознались?

- Игемон, пусть покажет свой сагум, - сказал старший

Сагум появился по нашу сторону заграждения в руках нового эпизодического персонажа - крепкого воина, ростом повыше Демарата и, значит, выше всех вокруг. Чуть позже я узнаю, что это и есть личный телохранитель гипостратега.

- Это его плащ, игемон, - подтвердил светловолосый. - Я целился в него.

- Но сейчас я не вижу на пришельце никаких ранений, - заметил как бы в мою пользу Демарат.

- Он был очень быстр, - потупился светловолосый и - нашелся: - Пусть разденется.

Демарат перевел взгляд на меня.

- Раздеваться не стану, - даже не думая, сразу выпалил я.

Демарат усмехнулся мне в лицо жестоко и одобрительно и снова повернулся к толпе.

Сердце во мне стучало бешено, но страх куда-то подевался, словно сердце вышибло его вон своими ударами.

- Ты слышал его ответ, - сказал Демарат.

- Это он, - не отступился светловолосый. - Я свидетельствую, игемон. Лазутчик.

Демарат вздохнул устало и сказал легко:

- Ты промахнулся вчера - убей сегодня. На этом месте. Если ты уверен в том, что он - тот, кто удрал от тебя и твоей стрелы.

"Удрал от этой, не удрал от другой..." - успел подумать я, не пойми о ком из нас.

Заграждение между нами расступилось еще шире.

Страх снова кольнул в животе... И все потекло перед глазами... Неподвижным оставался лишь указующий перст гипостратега... потом и он поплыл в сторону... Я видел впереди руку с коротким копьем, опускавшимся острием на меня.

Глаза мои! Их хотелось в те мгновения вытряхнуть из головы, они будто превратились в раскаленные угли... Глаза вспухали, электрически саднили.

Вспышка молочного магния оттолкнула меня назад, но не обожгла. Потом - толчки серого тумана. Остальное - крики, звон, топот - вспомнилось потом.

"Как сверкнуло вдруг! Я подумала - молния убивает кого-то... а грома все нет. Кричат только. Смотрю: как овцы, пустились все друг через друга!" - так потом рассказывала Ниса, выпучив глаза и прижав к вискам ладошки.

- Ты ничего не видишь? - услышал я осторожный вопрос гипостратега.

- Пока - плохо, - признался я. - Но должно пройти.

- Что-нибудь требуется? - гипостратег сделался вдруг поразительно участливым.

- Если можно, холодной воды, - попросил я.

Меня трясло и довольно сильно тошнило.

- Я говорил - кто меня слушал?! - набатным гласом воззвал гипостратег. - Он - посланец неба. Он - не человек, неужели не видно?

Ответом было невразумительное эхо.

- Довольно! - оборвал эхо Демарат. - Это - добрый знак!

Мне поднесли таз. Я опустил лицо в воду, впервые обрадовавшись холоду, поплескал себе на шею.

- Хвала богам, - негромко, на эллинском сказал Демарат, стоя рядом. - Кому должно - тот оправдался.

Убрав с глаз полотенце, я посмотрел на него, а он - на меня. Так может смотреть лунной ночью трезвый умом человек на чуть приоткрывшуюся дверь склепа.

- Признаться, я тоже чуть не ослеп, - сказал он, делая доверительную улыбку. - Я не хотел бы оказаться на его месте... Но мне кажется, ты пришел не за мной. И это уже хорошая новость.

Он отошел и что-то ткнул ногой. Я присмотрелся: от его тычка осыпался в темное пятно на земле костяной домик грудной клетки.

Рядом затопал жеребец, и над гипостратегом