– Благословенно Божество! Благословенно Божество!

Люди выдыхали эти слова одновременно, в едином порыве, словно являли собой один сплоченный организм, который с каждым выдохом ритмично раскачивался из стороны в сторону. Неожиданно Александра заметила нечто – движение, в некотором от нее отдалении. Некто в плаще с надвинутым на голову капюшоном шел по противоположной стороне площади, спиной к толпе. Александре не нужно было смотреть в лицо, чтобы узнать этого человека. Это мог быть только он – Михаил. И она знала, куда он идет.

– Божество благословенно! Божество благословенно! – продолжала она скандировать, одновременно глядя в спину Михаилу. Тот повернул за угол, направляясь к бывшему дому Николаса. Дому их бывшего Божества.

Глава пятая. Милый Николас

Михаил

Он вновь постучался в деревянную дверь. Два удара, пауза, два удара, пауза, затем – целая серия ударов. Подождал. Тишина. Он принялся стучать вновь, все сильнее и сильнее, пока кровь не прилила к коже и вдоль подушечки ладони не образовался синяк. Терпение, милый Михаил. Так сказал бы сам Николас. Но все утро Михаила преследовало чувство крайнего беспокойства, и теперь оно стало почти непереносимым. Его снова посетил тот самый сон. Этот сон является ему только тогда, когда все слетает с катушек. Михаил вновь принялся стучать, еще сильнее. Тишина. Дернул дверь. Заперто.

У Николаса была настолько развита интуиция, что, стоило Михаилу подойти к его двери, как тот сразу открывал. Он всегда заранее знал – пришел Михаил и чего-то хочет. Всегда! Правда, иногда он уезжал. А сейчас? Может быть, он опять отправился в одно из своих путешествий? Михаил покопался в памяти, но там царил хаос. Что-то случилось с его памятью – еще со времен, когда он обитал во Дворце Шизов. Хотя когда он сам был шизом, он помнил, помнил все. Сейчас же он мог что-то помнить, в чем-то быть уверенным, но выскаказать этого он был не в состоянии. Стоп, словечко какое-то не такое. Ухо режет. Выскаказать. Такое с ним бывает, и частенько.

Михаил сунул руку в карман. Там лежали ключи. Чтобы не тратить время, он принялся все шесть ключей пихать поочередно в замочную скважину двери.

Три ключа не подошли, зато четвертый, с красной точкой, нанесенной на металле, сработал.

– Николас! – прошептал Михаил на тот случай, если он забыл то, что обязан был помнить. Но, как только он открыл рот, всепроникающий запах гниения ударил сразу по всем его чувствам и заполнил рот. Михаил закашлялся, чтобы прочистить бронхи, но, попытавшись вздохнуть, понял, что в комнате совсем нет кислорода – только запах разложения, запах смерти, который он так хорошо помнил по дням, проведенным во Дворце Шизов.

С тех пор как чувства Михаила вернулись в состояние, которое Александра называла «вновь здоровые», он понял, что на Земле нет хороших запахов, тем более что по какой-то причине обоняние у него усилилось в десять раз. Города смердели. Ямы исторгали горькую вонь обгорелой кожи и гниющих костей. Промокшая земля отдавала плесенью. Ароматы канализации наполняли воздух после каждой грозы.

Но этот запах…

Михаил задыхался.

– Господин мой!

Михаил медленно пересек большой зал и сразу же заметил плащ Николаса. Плащ валялся на полу, а под ним что-то дыбилось, похоже – большая подушка. Вряд ли Николас сделал это сам; не стал бы он швырять плащ на пол даже в своих личных покоях – плащ, как и все в облике Николаса, имел свойства сакральные. Михаил, прикрыв рот рукавом, вновь закашлялся. Наконец, когда его глаза привыкли к полумраку зала, он понял, что под плащом – не подушка, а вздувшееся мертвое тело. Кто перед ним лежит, он понял лишь через несколько долгих секунд – не потому, что ум его пребывал в смятении, а потому, что он никогда не видел тела без головы.

Александра

3, 5, 8, 13, 21…

Сидя за столом, Александра громко декламировала цифры и одновременно рассматривала шкатулку из красной кожи, в которой лежали ампулы с кровью Ньюта. Несмотря на то что шкатулка была отныне ее собственностью, она нервничала. Ожидая Михаила, Александра стукнула ладонью по стеклянному кубу с головой Николаса три раза, затем пять и, наконец, восемь раз. Она гораздо лучше, чем Михаил и Николас, понимала силу чисел. Что касается Михаила, то он вообще не мог запомнить числа в их естественной последовательности. Александра же понимала магический смысл числовых последовательностей и могла декламировать их до бесконечности. Складывалось ощущение, что числа рождались внутри самой ее сущности, и она, произнося их цепочки, выводила их в мир как некую вторую реальность. Каждое из чисел представляло собой сумму двух предыдущих, что создавало внутри всей их последовательности определенный ритм и повторяемость. Это был алгоритм Эволюции; он жил внутри Александры, и пришло время донести его до других. Она станет единственным Богом человечества; к черту саму идею Божественного триединства!

Хотя каждый раз, когда она доставала из шкатулки ампулу с кровью, она рисковала уронить ее и разбить, в этот момент она все равно увлеченно и страстно декламировала свои цифры.

35, 55, 89, 144…

Маленькая запечатанная ампула нагрелась в ее руке жаром возможностей, которые питали ее в самые холодные ночи на протяжении последних тридцати лет. Пришло ее время! Теперь ей не нужно ни в чем отчитываться перед Николасом; она сама станет решать, кого осенить благословением, а кого придется изменить – так, как когда-то изменили ее. Да, некая ирония есть в том, что ее выбрал сам Николас.

Она часто задавала себе вопрос: почему он выбрал именно ее из того огромного числа людей, с кем встречался на протяжении всех этих лет. Но в том, что касается ее намерений, они всегда были чисты. Чисты настолько, чтобы полностью соответствовать ее мечтам и желаниям.

Зато намерения Николаса со временем изменились.