В декабре 1942 года, в тот успешный период, когда мы начали применять новый радар против британских ВВС, меня в составе 3-й эскадрильи 1-го крыла ночных истребителей перевели в Пархим. Этот приказ оказался для меня полной неожиданностью. За полтора года службы в эскадрилье я очень сильно привязался к своим коллегам. Пережитые вместе победы и невзгоды связали нас тесными узами.

Пархим находится в Мекленбурге, которого война пока не коснулась. Городок и его обитатели лучились умиротворением и довольством. После захватывающих боевых действий в Голландии пребывание в Пархиме казалось бессрочным отпуском. Нас там приняли с распростертыми объятиями. Огромные ангары, освобожденные от старых учебных самолетов, были готовы принять новенькие ночные истребители, только что прибывшие из Готы. Прекрасно оборудованные мастерские приспособили для обслуживания наших «мессершмиттов», а все аэродромные сооружения переоборудовали под нужды ночных истребителей. К Рождеству 1942 года новое крыло было полностью укомплектовано и снаряжено. Костяк 3-го крыла ночных истребителей составила боевая эскадрилья ветеранов из Венло. Командиром этого нового крыла ночных истребителей стал опытный боевой офицер гауптман Шёнерт. Почти все экипажи состояли из выпускников летного училища. Мы не теряли времени и летали каждую ночь, так как даже молодые пилоты понимали, почему оказались в Пархиме: чтобы защитить столицу Германии от грядущих рейдов устрашения.

Большинство выпускников летных училищ оказались отличными летчиками. Летное мастерство было у них в крови. Гауптман Шёнерт понимал, что судьба подарила ему прекрасный шанс спокойно подготовить экипажи к боевым действиям. Что ждало бы этих юных летчиков, если бы их сразу после окончания училища бросили в бой? Ответ на этот вопрос уже был получен на Западе. Ночь за ночью, пока ветераны одерживали все новые победы, молодые пилоты не возвращались на аэродромы. И все же новички в Пархиме не сознавали, как им повезло. Более того, они проклинали эту богом забытую дыру и царившую в ней невыносимую скуку. На что гауптман Шёнерт возражал: «Прекрасно умереть героем, но живыми вы принесете гораздо больше пользы своей стране».

На западе продолжали бушевать бои. В мае 1943 года из дивизии пришло сообщение: «Запад нуждается в пополнении». Поскольку летние ночи коротки, союзники могли проводить лишь авианалеты на Рур, и командование люфтваффе собрало самые опытные экипажи на голландских и бельгийских аэродромах. Меня тоже направили на запад. Мой экипаж был в восторге, а парни, оставшиеся в Пархиме, прощались с нами довольно уныло. Мы забили самолет всем, что необходимо летчику, когда он меняет дислокацию: радиоприемник, туалетные принадлежности, запас шнапса и много-много всякой всячины. Радист и стрелок втиснулись в заднюю кабину. Наш «Ме-110» теперь был больше похож на мебельный фургон, чем на обтекаемый ночной истребитель. Пролетев над самой землей, мы помахали на прощание крыльями и направились на запад.

В сумерках, в 19.33, я приземлился на большом аэродроме близ Бреды и доложил о прибытии командиру, гауптману Франку, старому приятелю по Венло. Встреча была радостной, а среди новых коллег оказались ночные летчики-истребители дальнего действия лейтенанты Хайнц Штрюннинг и Буссман и обер-фельдфебель Гилднер. Штрюннинг, с присущим кельнцам остроумием, рассказал мне о своем опыте боевых полетов над Англией. В 1941-м и 1942 годах отважные летчики-истребители дальнего действия кружили над английскими аэродромами и сбивали бомбардировщики, заходившие на посадку. Дядя Хайнен, как мы его называли, поскольку он был старше нас, рассказывая нам о своих приключениях, словно заново переживал их.

— Парни, — шутил он, — над аэродромами кружило столько томми, что мы могли сбивать их, просто забрасывая шапками.

Однажды вечером в июле 1943 года, когда мы сидели в не пробиваемом бомбами блиндаже в ожидании боевого задания, вошел Штрюннинг и заорал:

— Парни, ну и посмеялся же я! Сегодня к нам занесло аристократа, настоящую «голубую кровь»! Потеснитесь-ка, дайте присесть.

Вдруг мы услышали отдаленный, быстро приближающийся гул моторов, и вскоре самолет оказался прямо над нашей головой. Затем раздалось громкое шипение, и мы бросились на пол. Бомбы! Свет замигал и вырубился. Бум! Следующий разрыв прогремел совсем близко. По инструкции мы должны были выпрыгнуть в траншею, но никто об этом и не вспомнил. В блиндаже мы были защищены от осколков и не верили в прямое попадание.

Дядя Хайни зажег свечу и продолжил свою историю:

— Сижу я сегодня днем с гауптманом Франком, и вдруг входит высокий худой капитан. «Доброе утро, Франк, — говорит он, манерно растягивая слова. — Я Виттгенштайн. Меня назначили в вашу эскадрилью. Как дела? Тут есть что сбивать?» Торопыга, решил я. «Ах, мой друг, — говорит наш командир, явно озадаченный. — Вы, наверное, князь Виттгенштайн, бывший пилот-бомбардировщик?» — «Совершенно верно, дорогой Франк. Но забудьте о князе, зовите меня просто Виттгенштайн. Мой самолет наготове, так что могу взлететь в любую минуту».

Настоящий сумасшедший, думаю я, уходя. А потом разговорился с его экипажем. Среди прочего они рассказали мне, как их высокородный кучер недавно заставил радиста стоять по стойке «смирно» прямо в самолете и пригрозил посадить под арест на трое суток за то, что тот потерял цель на радаре. Правда, сбив вскоре три бомбардировщика, он сменил гнев на милость и представил радиста к Железному кресту первого класса. Все это происходило на высоте в 15 000 футов посреди строя английских бомбардировщиков. Парни сказали, что в воздухе князь ведет себя как безумец и приземляется только тогда, когда остается последняя капля горючего.

На следующий день я имел удовольствие летать с князем в секторе «Бобр». Когда мы встретились над маяком, он прислал мне сообщение: «Болтайтесь здесь, у маяка, а я полетел на охоту».

Поскольку он был капитаном, а я всего лишь лейтенантом, пришлось подчиниться, правда, я все равно полетел охотиться.

Некролог. Князь Генрих Зайн-Виттгенштайн был одним из самых знаменитых пилотов — ночных истребителей. Его имя стоит в одном ряду с именами майора Штрайба и Лента, но этот выдающийся летчик стремился быть лучшим даже среди элиты. В жестоких воздушных боях одержимый жаждой действия молодой командир авиагруппы сбил восемьдесят четыре вражеских бомбардировщика. Однако его восемьдесят четвертая победа, пятая в ночь 21 января 1944 года, привела его не к желанной вершине карьеры, а к смерти. Сразу после пятой победы он был атакован и сбит британским ночным истребителем. Князь приказал своему экипажу прыгать и попытался спасти самолет. Ему это не удалось. Слишком поздно осознав опасность, он выпрыгнул перед самым крушением горящей машины. На следующий день его тело нашли среди обломков.

Майор князь Генрих Зайн-Виттгенштайн родился 14 августа 1916 года в Копенгагене, был награжден Дубовыми листьями и мечами к Рыцарскому кресту. Все пилоты — ночные истребители будут помнить его как выдающегося, отважного летчика.

Теплый ветерок пронесся по затхлым казармам и выманил нас на свежий воздух. В дальнем конце летного поля взревели моторы.