но в последние годы один другому порядком надоел. Никто, конечно, открыто об этом не заявлял, но дистанция ощущалась.

— Сам же хотел этим заниматься. — ответил Колязин, нехотя поднимая глаза на сцену, где за спиной директрисы с дипломами и конвертами, полнящимися вознаграждением, стояли и сияли самые талантливые учащиеся.

— Зря ты кинул, — досадовал Валера на друга, — можешь уже в апреле студентом стать.

— Я не такой наивный.

— Разве тебе не нравилось это? Я же помню, ты говорил, что математика увлекательна.

— Математика бывает разной. А этот азарт победы и упоение собственной значимостью меня более не вдохновляют. Слишком мала вероятность победы, а если проиграл, то не у дел.

— Как хочешь… Кстати, я вчера новую игруху установил, Infernal Races 3, можем по сетке погонять, хотя, зная тебя, ты скажешь, что игры про автомобили тебе не по вкусу.

— Не знаю, из игр с машинами только дерби5 нормальное, остальное — занудство.

Не успел приятель привести контрпример, как директор назвала его фамилию. Тот спохватился и галопом устремился к проходу на сцену, задевая чужие ноги. А в это время директриса Светлана Васильевна провозглашала на весь зал:

— Победитель районной государственной олимпиады, занявший второе место по учебному предмету «информатика»!

И вот, с довольной до бесстыдства физиономией, она Валерию стала жать руку. Громкие аплодисменты (впрочем, как и всем, кто туда выходил) полились из зала. Сергей даже пальца о палец не ударил, ибо не счёл нужным вливать свою лепту на похвалу друга. Валера встал между прочими олимпиадниками на сцену со своими “подачками”. Колязин смотрел на это надменно и только качал головой. “Неужели не видят подвоха? Не надоедает же своим трудом обогащать учителей премиями и престижем школу вот за это? Здорово их обработали: кичатся на каждом шагу, что Бога нет и что церковная чушь на них не действует, а самих, как дураков, во благо заведения запрягли. Ну, что же, для масс нынче глупость в моде… Как и всегда”.

— Инесса Шостакович! — назвала следующего претендента на рукопожатие Светлана Васильевна.

Откуда-то с верхних рядов вниз спускалась девица с рыжими длинными волосами. Поднялся настоящий шквал рукоплесканий. Кто-то даже свистнул. Директриса продолжала:

— Учащаяся 10 «Б» класса. Отличница. Получила диплом первой степени на государственной олимпиаде по обществознанию.

Пожала руку, зал стих, потом объявила:

— А также заслужила диплом второй степени за игру на музыкальном инструменте «фортепиано» в областном конкурсе «Алые Паруса», что проходил в прошлом году в мае в городе … Скажи, пожалуйста, Инесса, где и как ты научилась играть на фортепиано?

Та назвала преподавателя и музыкальную школу, в которую ходит. Поблагодарила директора, забрала свою «макулатуру» и заняла своё место на сцене. Опять же её движения сопровождали громкие хлопки ладоней гимназистов.

Колязину вспомнилось первое сентября и тот момент, когда он стоял рядом с Валерием Цвиком и Егором Матвеенко. Тогда они обсуждали новых одноклассников, которые добавились в их класс после слияния.

— А эта рыжая, смотри, — указывал пальцем Егор на незнакомку с причёской, как у весталки6, одетую в чёрную юбку до колен и в николевую7 рубашку с узорами у ворота и на рукавах матового тёмного оттенка, — вообще, по ходу, ш****.

— Ну да, — усмехнулся Валера, — есть сходство.

Сергей, молчавший тогда всё время и пребывавший в своих мыслях, решил спросить:

— Как вы это определяете? Как по мне, так больше на ведьму смахивает.

Валера ничего не сказал, зато Егор, явно разбирающийся в этом деле, начал острить:

— Да тут интуитивно понятно, по виду можно понять, к тому же рыжая. Все рыжие — ш****. Простая арифметика жизни, — и сам заржал, заразив при этом Валеру.

“Вот тебе и ш****, вот тебе и ведьма оказалась”. — подумал Сергей, глядя теперь на сцену, где стояла Инесса. Награждение вскоре кончилось и начались организационные моменты. Олимпиадникам разрешили сесть на место после фотографии. Директора сменил зам — Евгений Устин, странный полноватый мужичок в бежевом костюме лет под пятьдесят пять, носящий нелепые очки. Имел серо-белые усы и залысину в стиле “озеро в лесу” на голове. Восьмиклассницы постоянно скрывали свой смех при его появлении. И не мудрено, он при выступлении жестикулировал и кривлялся похлеще, чем министр нацистской пропаганды Йозеф Геббельс.

— Учащиеся нашей гимназии, — начал зам, — посмотрите, к чему надо стремиться, вот, что называется работа, вот на кого надо равняться, трудиться, а не лодырничать и заниматься хулиганством. Вот объясните, дорогие учащиеся, почему, пока одни старательно и прилежно учатся, прокладывают себе дорогу в будущее и завоёвывают высокие результаты в конкурсах и олимпиадах, являются гордостью школы и семьи, почему другие в это время не нашли себе лучшего применения, как нагадить в мусорки? Объясните, товарищи, почему в туалете на втором этаже была обнаружена загаженная мусорка возле умывальника? Как в приличном заведении, гимназии, могло такое произойти?

По залу и так шли смешки. Тема была щепетильная, да и сам рассказчик подбавлял керосину своей манерой. А Сергей Колязин решил разжечь искру и довольно громко произнёс:

— Может, очень приспичило — до кабинки не добежал.

Тут по залу пошло. Евгению Устину пришлось четверть минуты всех успокаивать, чтобы продолжить.

— Это не дело. Для гимназии — позор, так что попрошу больше в мусорки не гадить и добегать до кабинки, иначе примем меры и будем наказывать нарушителей. Мы знаем, кто это сделал, но называть не будем, но если такое повториться, то пеняйте на себя.

Валера шепнул Колязину:

— Это Егор, походу.

Устин перешёл к следующей теме:

— Далее, туалет у нас в гимназии почему-то стал сосредоточием злочинства. Уже неоднократно было замечено, что некоторые учащиеся нашей школы курят в туалетах, причём как электронные сигареты и вейпы, так и обычные. Устав запрещает курить на территории школы. У нас также имеется списки курильщиков, в случае продолжения нарушения правил, мы будем вынуждены привлечь таковых к ответственности.

“Лжёт, — думал Колязин, — ничего у них нет и никак они не выследят”.

Зам попыхтел ещё две минуты про поведение и распущенность учеников, а потом всех отпустили на уроки. До звонка на перемену оставалось пятнадцать минут. Пока Сергей выходил из зала, его поймал Максим Войницкий.

— Это, привет. Вот что: нам же для ансамбля клавишника не хватает?

— Ну, и?

— Эта, которая на сцену ещё выходила… Инесса Шостакович, она же из вашего класса?

Сергею сразу захотелось прекратить разговор, он напряг брови.

— Да. И что?

— Она же как раз на фортепиано играет, это то же самое, что и синтезатор. Короче, не мог бы ты спросить её, не хочет ли