Машенька, облизываясь, начала называть:

— Эклер.

— Грабитель, — сказал дядя Коля. — Сидит в колонии строгого режима под Воркутой.

— Бисквит, — сказала девочка.

— Фальшивомонетчик, — прибавил дядя Коля. — Отбывает срок в Пермской тюрьме.

— Корзиночка.

— Угонщица автомашин. Недавно арестована в Рязани. Сейчас находится под следствием.

— Мармелад, пастила, слойка, джем… — перечисляла Машенька дальше, но уже не облизывалась, потому что все эти лакомства почему-то оказались нехорошими дяденьками и тетеньками. А любимый Машенькин кекс был вовсе не кекс, а какой-то — щипач.

Наконец девочка назвала все известные ей сладости. Все перечисленные преступники сидели за решеткой. Но кто-то же ел конфеты в квартире Менькина и Шишкина. «Кто?» — неустанно задавал себе вопрос Чайников.

— Может, ты пирожное какое-нибудь забыла назвать? — спросил Саша у Машеньки.

— Не-а, — помотала головой девочка. — Не забыла.

— А вот и забыла, — сказал Стас.

— Что забыла?

— Картошку.

— Картошка — это не пирожное, — убежденно произнесла Машенька — Картошка — это картошка.

— Нет, Мышка. Есть пирожное под названием «картошка».

— Верно! Есть! — хлопнул себя по лбу дядя Коля. — Вадим Жуликов по кличке Картошка!

Девочка захихикала:

— Жуликов. Ой, как смешно…

— Гм, Жуликов, — хмыкнул Крюквин. — У моего приятеля покруче фамилия. Кадыгроб!

Машенька зажмурилась.

— Какая страшная фамилия.

— А между тем милейший человек. Милейший. Он начальником тюрьмы работает. Заключенные его просто обожают. Так прямо и говорят: «Мы тебя, Кадыгроб, век помнить будем».

— Ну а Картошка-то чего? — спросил Чайников.

— Да бандит с большой дороги этот Картошка. Был неоднократно судим. В общей сложности отсидел двенадцать лет. Недавно опять срок получил.

— Выходит, он в тюрьме?

— В том-то и дело, что нет. Картошка бежал.

— Бежал?!

— Да. Переоделся в женскую одежду — и поминай как звали.

Саша заволновался. Неужели вот она — зацепка?

— Дядя Коля, а как выглядит Жуликов?

— Пошли покажу. У нас в видеотеке есть кассета с оперативной съемкой его ареста.

Все отправились в видеотеку.

Вернее, не все. Машенька срочно захотела в «одно местечко», а Белоснежка, свернувшись клубком под столом у дяди Коли, уснула.

— Жуликова в Питере арестовали, — рассказывал Крюквин по дороге. — На автовокзале. Но билета у него при обыске не обнаружили. На допросе Картошка показал, что зашел на вокзал конфет купить. Там есть киоск с кондитерскими изделиями…

В видеотеке дядя Коля нашел кассету с записью ареста Жуликова и сунул ее в видео-магнитофон.

Пошла запись.

Одни междугородние автобусы отъезжали от автовокзала, другие — подъезжали…

— Вот он, — ткнул пальцем в экран дядя Коля.

Жуликов вполне соответствовал своей фамилии. У него было жуликоватое выражение лица и маленькие бегающие глазки.

Остановившись у таксофона, Картошка достал из кармана конфетку и, бросив фантик, начал ее есть. По всей видимости, Жуликову требовалось позвонить. Но таксофон был занят. Какой-то человек, стоящий спиной к видеокамере, кричал в трубку:

— Это сантехник Сидоркин!.. Я поставил унитаз!.. В квартире на пятом этаже!.. Да там всего две квартиры!.. Нет, в другую. Та, которая…

В этот момент Картошку взяли.

Все произошло в одно мгновение. Вот Жуликов стоит рядом с таксофоном, а вот уже оперативники заталкивают его в машину…

Дядя Коля выключил видик.

Четко сработала группа захвата. Картошка даже ахнуть не успел.

— А можно еще раз посмотреть запись? — попросил Стас. — Мне показалось…

— Что показалось?! — быстро взглянул на него Чайников.

— Этот человек у таксофона… — неуверенно произнес Брыкин. — Мне кажется… Нет, надо еще раз глянуть.

— Пожалуйста. — Дядя Коля перемотал пленку к началу и нажал кнопку «воспроизведение».

По экрану вновь поехали автобусы. А Жуликов, бросив фантик на тротуар, опять начал жевать конфету.

Но Стас смотрел не на Жуликова. Он смотрел на сантехника Сидоркина. На какую-то долю секунды сантехник повернулся к видеокамере боком.

— Это Пафнутьев! — закричал Брыкин.

— По кличке Скальпель? — тут же вспомнил дядя Коля.

— Да.

— Ты уверен, Стас? — спросил Чайников.

— Еще бы. Он же был моим отчимом.

Чайников возбужденно забегал по комнате.

— Теперь ясно, что Жуликов приходил на автовокзал не конфеты покупать, — рассуждал Саша на ходу. — Он приходил на встречу с Пафнутьевым. И тот передал Картошке зашифрованную информацию…

Это когда он про унитаз говорил? — догадался Брыкин.

— Именно!.. И как ловко придумано. Один якобы по телефону разговаривает, второй якобы своей очереди ждет. Неплохая конспирация. Прямо как у шпионов. Интересно, что Пафнутьев подразумевал под унитазом?

— Так ты его спроси, — сказал Крюквин. — Он же в «Крестах» сидит. Хочешь, я позвоню Кадыгробу?

— Конечно, хочу! — воскликнул Чайников.

Дядя Коля набрал номер.

— Алло, тюрьма?.. Дайте подполковника Кадыгроба… Привет, Вовик, это Коля. Слушай, здесь у меня молодой следователь. Ему позарез надо допросить заключенного Пафнутьева… Ага, Скальпеля… Ну, так он к тебе подъедет?.. Спасибо. — Крюквин мельком глянул на Брыкина. — Да, Вовик, еще одна просьба. С ним пацан приедет и маленькая девчонка. Покажи ребятам тюрьму… Как это «зачем»? Дети же. Им все интересно. Ну, будь здоров.

Дядя Коля положил трубку и подмигнул Стасу.

— Небось ни разу в тюрьме не был?

— Ни разу, — признался Брыкин.

— Ну, вот и побываешь.

Саша Чайников жил неподалеку от «Крестов». На Шпалерной. Поэтому по пути в тюрьму он заскочил домой. Пообедать. Ну и ребята с Белоснежкой, разумеется, вместе с ним.

— О, да у нас гости, — всплеснула руками Калерия Ивановна, выходя в прихожую.

Машенька простодушно ответила:

— Нет, тетенька, мы не гости. Мы просто поесть зашли.

— Замечательно. У меня как раз обед готов.