— Что... ква-а-а-а... Что этот дебил там устроил? — буркнула огромная жаба, сидящая прямо на полу в углу.

— Он умудрился изменить систему! Теперь там две фракции: светлые и тёмные. Причем за убийство тёмными светлых дают сразу ДЕСЯТЬ очков основной характеристики. А коэффициент появления системных у тёмных увеличен в три раза!

— ЧТО-О-О-О?!! — надулась жаба.

— Как... как он это сделал?!! — возмутилась Милеста. — Система статична! Она не способна меняться.

— Я тоже так думал. В системный мир нельзя пропустить чистую тьму, а уж чтобы его изменить, надо как минимум... Как минимум надо иметь силы на уровне бога, не меньше, — подала голос сущность с головой хищной птицы.

— Давайте просто грохнем придурка! — предложил мускулистый мужчина с бородой и крылатым шлемом на голове.

— Один, ты просто не все знаешь, — вздохнула девушка с небольшими рожками на голове и мелкими цветам, проступающими между складками лёгкой белоснежной рубахи на ней. — Мы убивали его уже раз двадцать, и этот утырок постоянно воскрешался.

— Я не про обычное убийство. Давайте растворим его в стихии!

— Идея не новая, — задумчиво сказал Амор и передёрнул плечами от воспоминаний.

— И что? Он выжил? — удивлённо спросил Один.

— Тьма потом два дня ржала и здоровалась его коронным «Здра-а-а-асть», — кивнула Милеста. — Мы после этого идею с его смертью отбросили.

— Надо что-то делать, — вздохнула сущность с собачьей головой. — Если оставим всё на самотек, то всё покатится к чертовой матери. Мы потеряем системный мир, или он превратится в Царство безумия Роуля.

— Давайте говорить конкретно. Кто-то понимает, как он это сделал, и что нам делать?

В зале повисла тишина.

— В системном мире нет чистых стихий... Вернее раньше не было. Поэтому там не могли появиться стихийные сущности, — задумчиво пояснил Амор. — Получается, никто из нас не представляет, как и что делать с системным миром.

— И что получается? Мы ничего сделать не можем? — спросил Один и поднял кубок, из которого тут же отхлебнул.

В зале, полным сильнейших существ нескольких тысяч миров, повисло молчание, которое нарушил Амор.

— Я знаю одного человека... Одного человека, который умеет считать... Если мир построен на цифрах, то... Если кто-то и сможет решить эту проблему, то это он.

— В чем проблема? Он в закрытом мире?

— Закрытый мир... это полбеды. Это мой родной мир — эскендер триста семь, — ответил козлоголовый. — Этот человек — мёртв.

— Тоже мне проблема, — хмыкнула сущность с собачьей головой.

— Нет, Анубис, это конкретная проблема. По законам нашего мира, маги растворяются в своей стихии.

— И? У нас есть представители всех стихий и большинства полустихий, — хмыкнул Анубис. — Найдём, не так много перебирать.

— У него была чистая сила.

В зале тут же поднялся недовольный гомон.

— Твою мать...

— Обычных смертных лопатить...

— Охренеть, да тут на недели работы...

— Да ладно вам, не надоело тут сидеть?

— Заткнись и пей свое вино! Мне и здесь неплохо...

— Так! — поднялась на ноги сущность с головой хищной птицы. — Других вариантов нет! Будем искать его среди царства мёртвых обычных смертных! Амор! Кто он такой, как зовут? Кличка?

Амор так же поднялся и соткал из тьмы небольшого старичка с лысиной на голове.

— Его зовут Юринай. Прозвище — «Старый мастер».

Глава 5

— Что делать будем? — спросила Гара, вставшая рядом с берсерком.

Верша тяжело вздохнул, оглянулся на телегу, которую с трудом на крутой склон холма тащили лошади, и сплюнул.

— Хер его знает.

— Монастырь вырежем? Или церковь со священником и служителем?

— Для начала переночуем в деревне, — буркнул берсерк и кивнул в сторону небольшой деревушки, расположенной недалеко от озера.

Воин уже собрался продолжить к ней путь, но убийца схватила его за руку.

— Вариантов других нет. Чтобы быстро стать сильнее — придётся убивать.

— И так понятно, но просто так я резать их не собираюсь, — ответил Верша.

— Но ведь тёмных резал. Ведь так?

Верша вздохнул, отцепил руку девушки от своей и проговорил:

— Я тебя не держу, можешь прямо сейчас по тракту до городка добраться и там в церкви всех перерезать, — произнёс он, кивнув в сторону грунтовой дороги, по которой они сошли с тракта. — Только вот... Только вот ты мне потом как на духу скажешь, чем отличаешься от таких, каким был я. Тех, что за золото и циферки в своём профиле сотнями резали.

— Стыдишься прошлого?

— Не стыжусь, но и жить как раньше у меня желания больше нет.

Гара слегка улыбнулась и кивнула.

— Я рада, что не разочаровалась в тебе, — произнесла она в спину направившемуся вперёд воину.

Верша молча махнул рукой, но убийца не успокоилась и пристроилась рядом.

— Давай тогда убивать плохих светлых! — довольно предложила она, пристроившись справа. — Так и совесть чиста, и очки у нас будут.

— И как, блять, ты собираешься решать — плохой светлый или хороший?

— Ну... Есть ведь очевидные подлецы и злодеи, — задумчиво произнесла Гара.

— А приметы у тебя какие-нибудь их есть? Там глаза карие, или тебе самодовольного взгляда достаточно?

— Нет, ну-у-у... Может, поспрашивать кого или...

— Слушать слухи со сплетнями — самая херовая идея. Так недолго узнать, что самый главный светлый злодей — ты сам.

— А как тогда...

— Для начала, чтобы не превращаться в... в того, кем я раньше был, надо вывести правила. Должны быть те, кого мы не трогаем никогда. Должны быть те, кого мы не трогаем, пока они не тронут нас, а должны быть те, кого оставлять нельзя и надо уничтожать. Всегда.

— К примеру?

— Инквизиция, — сплюнул Верша. — Эти ребята... Они работают за идею. Им без разницы, что произошло, не важно, при каких обстоятельствах. Их основная цель — убить как можно больше тёмных. Уничтожить.

— И не тёмных — тоже, — кивнула Гара. — У них вообще с причинно-следственными связями плохо.

— Чё?

— Логикой, — перефразировала убийца, но, заметив хмурое лицо берсеркера, пояснила: — С пониманием «почему и как»...

— Я в курсе, что такое логика,