— Точно не знаю, капитан. Маколи точно был с Бьюкеном в более близких отношениях, чем с губернатором, но не то чтобы Бьюкен обращался с ним как с равным. По моим ощущениям, Маколи был всегда готов угодить Бьюкену, оказывал ему разные одолжения: тут раздобудет разрешение, там подправит закон… Наверное, Бьюкен не скупился на ответные услуги, — правда, никаких доказательств у меня нет.

— Кто еще был у него в друзьях?

— Никто больше в голову не приходит. Как я уже сказала, друзей у него было немного… Был еще, конечно, этот пастор. Вроде бы его звали Данн или Ганн, как-то так. Маколи никогда не был особенно религиозен, но потом познакомился с этим пастором — тот, кажется, как раз тогда прибыл в Калькутту. Типичная история: недавно с корабля, приехал, чтобы творить богоугодные дела — спасать маленькие черные души от адского пламени… Фанатик, — подытожила она с отвращением. — Ну да ладно. В общем, если я не ошибаюсь, он заведует приютом.

Она затушила сигарету в оловянной пепельнице, стоявшей на столе.

— Время от времени Маколи ездил ему помогать. Тут для многих, включая меня, это стало полной неожиданностью. Потом, около двух месяцев назад, он начал ходить в церковь. Стал все больше говорить о грехе и об искуплении. Думаю, что-то в нем изменилось. Он как будто стал другим человеком. Забавно. — Губы Энни сложились в тонкую улыбку. — Такой человек, как Маколи, может всю жизнь вести себя как последняя сволочь, а потом как раз перед самой смертью прийти к Богу. Чистый лист, все грехи отпущены. Есть ли в этом хоть капля справедливости, капитан?

Я мог бы указать на то, что его нашли зарезанным в сточной канаве, вот вам и справедливость, — но решил, что лучше задам еще несколько вопросов.

— А враги у него были? — спросил я. — Кому-нибудь могла быть выгодна его смерть?

Энни усмехнулась:

— Его ненавидела половина людей в этом здании, но не могу себе представить, чтобы кто-то из них его убил. Кроме того, наверняка есть еще целая куча тех, кого он погубил, помогая своим покровителям, но я не берусь назвать никаких имен.

— А что насчет индийцев? Были у Маколи враги среди них?

— Наверняка были. Действуя в интересах Бьюкена, Маколи разорил многих местных землевладельцев и торговцев джутом. А были же еще те, кто пострадал, когда лорд Керзон разделил Бенгалию. Пусть под распоряжением и стояло имя Керзона, но именно Маколи составил отчет и написал соответствующие рекомендации. С тех пор прошло уже пятнадцать лет, но многие бенгальцы все еще этого не забыли. И не простили.

Могло ли это послужить мотивом для убийства? В свое время я читал в газетах, что объявление о разделе вызвало протесты в Калькутте. Лорд Керзон, бывший в то время вице-королем, решил разделить Бенгальское президентство на две части. Он мотивировал подобный шаг тем, что Бенгалия слишком велика, что мешает эффективно ею управлять. В этом присутствовала некоторая логика: провинция превышала по размеру Францию, а население ее было больше почти в два раза, — но местные усмотрели в действиях британцев попытку разделить и властвовать. Они пришли в ярость. Однако зачем кому-то ждать пятнадцать лет, чтобы отомстить? Говорят, правда, что у наших восточных братьев прекрасная память, но если бы кто-то из них так долго вынашивал планы мести, я бы ожидал чего-нибудь более замысловатого, чем нападение с ножом в темном переулке.

Мысли мои разбегались. Я уже узнавал симптомы. Через несколько часов меня бросит в холодный пот. Нужно было собраться.

— У него были приятельницы? — спросил я. — Может, длительные отношения?

— Насколько я знаю, нет. Он был не слишком привлекательным человеком.

Действительно, не слишком. Особенно с выклеванным глазом.

— Все считали его закоренелым холостяком. Как бы то ни было, при мне он ни о каких женщинах не упоминал. Я три года занималась его расписанием, и, насколько помню, он ни разу не просил забронировать столик на ужин или купить для кого-нибудь букет цветов.

Я достал фотографию, которую обнаружил в бумажнике Маколи:

— А эта женщина? Она вам знакома?

Она покачала головой:

— Вроде нет. Это важно?

— Точно не знаю, — честно признался я. — Может быть, и важно. Были ли у Маколи вчера какие-нибудь встречи?

Мисс Грант открыла ящик стола, вытащила большой ежедневник с золотым обрезом и бегло его пролистала.

— В десять утра он встречался с губернатором. В последнее время они часто виделись. В это время года всегда так бывает. Нужно столько всего организовать, прежде чем губернатор со своей свитой выдвинется в Дарджилинг. Затем он обедал с сэром Годфри Сомсом из Ассоциации землевладельцев. В «Грейт Истерн». Вернулся сюда около четырех, еле стоял на ногах и довольно скоро ушел опять. Думаю, отправился домой проспаться. Так, что дальше?.. Дальше у него был какой-то прием в клубе «Бенгалия» в девять вечера. Наверное, очередной званый вечер у мистера Бьюкена.

— Бьюкен часто устраивает вечеринки?

— О да, — сказала она, снова беря со стола карандаш. — Обычно раз или два в месяц. Наверное, в этом виноват климат или шотландский темперамент. Стоит ртути хотя бы коснуться отметки в восемьдесят пять градусов, они тут же теряют голову, напиваются и устраивают дебош.

Я подумал, что это неплохой образ жизни. То, что Маколи вчера вечером был на вечеринке у Бьюкена, объясняло смокинг, но не объясняло, что он забыл в Черном городе, за много миль от клуба «Бенгалия».

— Не знаете, что он мог делать вчера вечером в Коссипуре?

Она пожала плечами:

— Боюсь, что нет. Не имею понятия. Но он бы ни за что не рискнул поехать в районы, где живут индийцы, без серьезной на то причины. Единственное подобное место, куда он ездил, — это приют, которым заведует тот пастор, но это в Дум-Думе, а не в Коссипуре.

— Дум-Дум? — Название показалось мне смутно знакомым.

— Это пригород возле нового аэродрома, примерно в десяти милях отсюда. Там находится военный завод, где делали пули «дум-дум». О них вы, наверное, слышали.

— Ну конечно, — ответил я, вспомнив, как на полигоне в Скотланд-Ярде демонстрировали эти крайне неприятные боеприпасы. «Дум-дум» были одними из первых в мире полуоболочечных пуль. Их разработали так, что при попадании в тело они расширялись и за счет этого наносили больший урон. Таким образом, эти пули не просто поражали цель, а полностью ее разрушали. В довоенные годы мы особенно ими увлекались, когда усмиряли межплеменные конфликты в Африке. Позже они были запрещены международной конвенцией, и некоторые наши генералы сочли это очень неудобным.

— В любом случае, — продолжала она, — ему вчера вечером не нужно было ехать в приют.

А если бы вдруг и понадобилось, подумал я, то вряд ли бы он отправился туда в вечернем костюме.

— А что у него было назначено на сегодня?

— В девять — совещание у губернатора по бюджету на следующий срок, затем обед с директором одного из местных банков. Больше ничего в ежедневнике нет.