– Нет, Элиас, – сказала Элен. – Комендант выпорет тебя за то, что ты начал драку. Маркус этого не стоит.

– Он – ублюдок…

– На самом деле ублюдок это ты, – отозвался Маркус. – По крайней мере, я знаю, кто мой отец. Меня не воспитывала горстка воняющих верблюдами кочевников.

– Ты – плебейская шваль…

– Старшие Мастера, – главный центурион подошел к нашему столу. – Какие-то проблемы?

– Нет, сэр, – ответила Элен. – Иди, Элиас, – пробормотала она. – Иди подыши. Я все улажу.

Кровь во мне еще бурлила. Я протиснулся к дверям столовой и вышел во двор, направившись к колокольне прежде, чем понял, куда иду.

Как, черт возьми, Маркус вычислил, что я собираюсь дезертировать? Как много он знает? Не так уж и много, если меня до сих пор не позвали к Коменданту.

Будь он проклят! Я близко. Так близко.

Я миновал двор, пытаясь успокоиться. Жара в пустыне спа́ла. Низко над горизонтом висел полумесяц, тонкий и красный, как улыбка каннибала. Вдали тускло сияли огни Серры, десятки тысяч масляных ламп казались ничтожными по сравнению с необъятной чернотой окружающей пустыни. На юге пелена дыма приглушала блеск реки. Повеяло запахами стали и кузницы – главные запахи города, известного исключительно своими солдатами и оружейными мастерскими.

Хотелось бы мне увидеть Серру в прежние времена, когда она была столицей Империи книжников. Во времена их правления большие здания служили библиотеками и университетами, а не казармами и тренировочными залами, как теперь. На улице Рассказчиков стояли подмостки и театры вместо оружейных рынков, где если и рассказывали истории, то только о войне и смерти.

Глупое, конечно, желание, все равно что хотеть летать. Невзирая на все свои знания астрономии, архитектуры, математики, книжники пали под натиском Империи. Красота Серры давно исчезла. Теперь это город меченосцев.

Свет далеких звезд слабо озарял небосвод. Давно забытая часть меня понимала, что это красиво, но удивляться этому, как когда-то мальчишкой, я уже не мог. Тогда я взбирался на колючее хлебное дерево, чтобы стать ближе к звездам, уверенный, что несколько футов помогут мне лучше их рассмотреть. Тогда весь мой мир состоял из песка, неба и заботы кочевника Саифа, который спас меня, обреченного на верную гибель. Тогда все было по-другому.

– Все меняется, Элиас Витуриус. Ты теперь не мальчик, а мужчина. У тебя есть обязанности мужчины и право выбора мужчины.

Я сжал в руке нож, хоть и не помнил, когда успел достать его, и приставил к горлу человека в капюшоне, так внезапно оказавшегося рядом со мной. Годы тренировок сделали мои руки твердыми как камень, но в мыслях царило смятение. Откуда взялся этот человек? Я мог бы поклясться жизнью каждого солдата своего взвода, что буквально секунду назад его здесь не было.

– Кто ты, черт возьми?

Он опустил капюшон, и ответ на мой вопрос предстал предо мной.

Пророк.

Мы мчались по катакомбам, Кинан впереди меня, Сана – по пятам. Когда Кинан убедился, что мы оторвались от патруля наемников, он замедлил шаг и велел Сане завязать мне глаза. Голос его прозвучал так резко, что я вздрогнула.

Вот что случилось с Ополчением! Теперь это шайка бандитов и воров? Как такое произошло? Всего двенадцать лет назад Ополчение достигло пика своей мощи, повстанцы заключали союз с кочевниками и королем Маринии. Они жили по кодексу чести – Иззату, боролись за свободу, защищали невинных, ставя преданность своему народу превыше всего. Помнит ли еще Ополчение тот кодекс? Маловероятно. Помогут ли они мне? Смогут ли помочь?

«Ты заставишь их помочь», – снова зазвучал голос Дарина, уверенный и сильный, как в детстве, когда он учил меня читать или лазить по деревьям.

– Мы на месте, – наконец прошептала Сана после того, как мы прошагали, казалось, несколько часов. Я услышала стук и затем скрип открывающейся двери.

Сана провела меня вперед. Лицо овеял порыв прохладного воздуха, словно после смрада катакомб пахнуло весенней свежестью. Свет проникал через края повязки на глазах. Я уловила насыщенный запах зеленого табака и вспомнила папу, который курил трубку, когда рисовал для меня ифритов и прочих мифических тварей. Что бы он сказал сейчас, увидев меня в убежище Ополчения?

Я услышала невнятное бормотание. Теплые пальцы запутались в моих волосах, и спустя миг повязка с глаз упала. Кинан оказался прямо позади меня.

– Сана, – позвал он. – Дай ей немного листа нимы и уведи ее отсюда.

Он повернулся к другому бойцу, девушке всего на несколько лет старше меня, которая вспыхнула, когда он к ней обратился.

– Где Мэйзен? Радж и Нэйвид уже доложили?

– Что за лист нимы? – спросила я Сану, решив, что Кинан нас не услышит. Я никогда не слышала о такой, хотя выучила многие травы, работая с Поупом.

– Это опиат. Он заставит тебя забыть несколько последних часов. – У меня расширились глаза, но она покачала головой. – Я не собираюсь тебе его давать. Не сейчас, во всяком случае. Присядь. Ты неважно выглядишь.

В пещере, где мы оказались, было настолько темно, что я не могла определить, насколько она большая. Повсюду голубым светом горели лампы, которые обычно встречались в лучших домах патрициев. Между ними мерцали смоляные факелы. Свежий ночной воздух проникал сквозь разломы в своде скалы, и я могла различить звезды, хоть и с трудом. Должно быть, я провела в катакомбах почти сутки.

– Здесь сквозняк, – Сана сняла свой плащ. Ее короткие темные волосы торчали как у взъерошенной сердитой птицы. – Но это дом.

– Сана, ты вернулась, – к нам приближался коренастый человек, поглядывая на меня с любопытством.

– Тэрик, – Сана поприветствовала его. – Мы наткнулись на патруль. И кое-кого прихватили по пути. Дашь ей немного поесть?

Тэрик исчез, и Сана усадила меня на ближайшую скамейку, не замечая взглядов, что бросали в нашу сторону остальные люди, находящиеся в пещере.

Мужчин и женщин здесь было поровну. Большинство носило темные закрытые одежды, и почти все держали наготове ножи и мечи, словно в любой момент ожидая налета Империи. Некоторые точили оружие, другие наблюдали за готовящейся на костре едой. Мужчины постарше курили трубки. Несколько человек спали на нарах вдоль стен.

Я откинула прядь волос с лица и осмотрелась. Сана, увидев мои черты, прищурилась.

– Твое лицо кажется… знакомым, – сказала она.

Волосы снова упали на лицо, и я не стала их убирать. Сана далеко не молода, так что в Ополчении она могла состоять довольно давно. И вполне могла знать моих родителей.

– Я, бывало, торговала на рынке джемом моей бабушки.

– Верно, – она все еще всматривалась. – Ты жила в Кварталах? Почему ты…

– Почему она все еще здесь? – Кинан, что все это время беседовал с группой бойцов в дальнем углу, теперь приближался к нам, откинув капюшон. Он оказался гораздо моложе, чем я ожидала, скорее мой ровесник, чем Саны. Наверное, поэтому она так рассердилась на его тон. На его лоб и глаза спадали огненно-рыжие пряди, такие темные у корней, что казались почти черными. Он был всего на несколько дюймов выше меня, но стройный и сильный, с утонченными изящными чертами книжников. Рыжая щетина пробивалась на щеках и подбородке, а на носу пестрели веснушки. Как и другие повстанцы, он имел при себе почти столько же оружия, сколько носят маски.