— Если оно уже попало в частные коллекции, ты его не вымараешь. Да не переживай, у нас тут не ваш… Интернет. Книги Тайных Имен копируются от волшебника к волшебнику, поштучно, время от времени. Может, кроме этого Леблезоля о тебе пока никто и не знает.

— Даже один — это уже много! — тряхнула пальцем перед носом мужа Лахджа. — Даже один чел — это чел, который может меня призвать и будет периодически чего-то от меня хотеть!

— Мы с тобой… ну ладно, я, но ты тоже, как фамиллиар, состоим в дружбосети Вератора, — напомнил Майно. — От нас в любой момент могут чего-то захотеть. Там… я даже не знаю, сколько индивидов в ней состоит. Тысячи, возможно. А есть еще и разовые наниматели, за деньги. Ты же не против?

— Так они платят за услуги!

— Так и ты бери плату. Если призовут — спроси, что нужно. Если это не что-то неприемлемое… выставь счет.

Лахджа задумалась. В этом есть здравое зерно, она вообще-то и так это знала… но ее просто это злило! Сама ситуация! И то, что Майно опять дает советы… бесполезные советы!

— А, так это опять я виноват?! — услышал ее мысли волшебник. — Как удобно — иметь мужа-фамиллиарщика, на которого можно списывать свои оплошности!

— Конечно! Иначе в чем смысл?!

Майно уставился на жену и не удержался от смеха. Она тоже рассмеялась, и только после этого на кухню вошла Астрид, которая хотела перекусить перед сном, но не хотела попадаться родителям на глаза во время ссоры, чтобы не задело рикошетом.

Когда на следующий день Лахджу призвали уже в Клеверный Ансамбль, она от обиды даже сначала противилась. Упиралась, пыталась сбросить вызов. Но он продолжал пиликать в ушах, продолжал свербеть где-то внутри, ввинчиваться все глубже в подсознание. Требовать — отзовись, явись, приди на зов, о Лахджа!

У старых и опытных демонов такой проблемы нет, наверное. Имя и слово вызова кого-то вроде Совнара наверняка знает каждый занюханный колдунец. Но они без труда от этого защищаются. Ставят себе всякие адблоки или просто приучаются не обращать внимания, что кто-то скребется. Так что вызывать их могут либо знакомые, либо очень сильные чародеи вроде… вроде Вероники.

А Лахджа так не умеет!

В конце концов ее пересилили. Выдернули снова из дома, притянули в Клеверный Ансамбль. К своему удивлению, она обнаружила, что призыв коллективный — добрейший Ксару Орданатти решил, что это удобная возможность продемонстрировать, как достучаться до упорствующего демона. Так что он подключил аудиторию, привлек студентов и благодарно улыбнулся Лахдже, когда та все-таки шлепнулась в центр круга.

— Ну вот, как видите, если демон не слышит или противится — спасибо, мэтресс Дегатти, — а в одиночку вам сил недостает, можно осуществить групповой ритуал, — объяснил преподаватель.

Это занятие Лахджа провела кое-как, раздраженно. Орданатти все сильнее смурнел, а отпустив студентов, сдержанно спросил:

— Что случилось? Я вас чем-то огорчил?

— Не вы… наверное, — сухо сказала Лахджа. — Кто-то с кафедры по доброте душевной без разрешения поделился моим кругом и словом вызова. Это ставит меня в неудобное положение. Я фамиллиар и принадлежу одному волшебнику. И у меня трое маленьких детей.

— Это был не я, — заверил Орданатти. — Но я понимаю ваше недовольство. Вам лучше поговорить об этом с ректором.

— О, я поговорю! — пообещала Лахджа.

Таалей Драмм выслушал ее с каменным лицом. Лахдже было неуютно в его кабинете — слишком уж переполнен тот был всем… противодемоническим. Отвращающие печати на стенах, пентаграмма изгнания на потолке, сосуды-поглотители вместо ваз, картины с запертыми в них сущностями. Они беззвучно кричали, их лица искажались гневом, один вообще колотил кулаками в холст изнутри. В своей берлоге мэтр Драмм был всесилен, а вот Лахджа чувствовала себя маленькой и ничтожной.

— Мое доброе расположение для вас что — какая-то шутка? — все же озвучила претензию она. — Я помогаю учить студентов, как меня и просили, а вы вот так, значит?

— Извините?.. — не понял Драмм.

Сразу стало ясно, что утечка случилась не со стороны ректора. Но это и так было понятно — он же пять лет обхаживал Лахджу и дорожил хорошими с ней отношениями.

— Значит, так, — оперлась на стол Лахджа. — Я не знаю, как, не знаю, от кого. Мне плевать. Если меня еще хоть один раз призовет кто угодно, кроме преподавателя на практикуме, я рву наш контракт. Мне нужны деньги, но я не в выгребной яме себя нашла, чтобы сносить такие плевки.

Это и в самом деле было возмутительно. Лахджа представила, как тратит свою жизнь на то, чтобы выслушивать просительный бубнеж, сталкиваться с чужими жалкими амбициями и терпеть психопатические попытки получить над ней власть. Неудивительно, что многие демоны при малейшей возможности убивают призывающих их волшебников — лишь бы получить репутацию того, кого призывать определенно не стоит.

— Я вас понял, — нейтральным тоном сказал Драмм. — Мы выясним, откуда произошла утечка. Я лично побеседую с этим… как его звали?

— Лебле… мин?.. — наморщила лоб демоница. — Что-то Лебле.

— Леблезоль, — догадался Драмм. — Магистр Апеллиума. Подает надежды. Это не… послушайте, он идет на профессуру, у него хорошая репутация. Я поговорю с ним и с преподавательским составом, но вообще не переживайте, это случайность, она не повторится.

— Уж надеюсь, — мрачно сказала Лахджа.

Она вдруг поняла, что яйцо уже треснуло, и никакой скотч его не склеит. Ее круг и слово вызова известны волшебникам, и количество посвященных будет только расти.

Ладно, что ж делать. Рано или поздно это бы все равно произошло.

— Доброта наказуема, — философски сказала она.

— Но вы же продолжите с нами работать? — с тревогой спросил Драмм.

— Продолжу. Сделайте мне расписание. Я хочу заранее знать, когда меня призовут, чтобы в остальное время не отзываться.

— Конечно, мы его уже составили, — засуетился ректор. — А с мэтром Леблезолем я поговорю лично.

Лахджа понадеялась, что на этом все и закончится, но уже на следующее утро ее снова призвал этот эльф. На этот раз он застал ее врасплох в не очень подходящий момент, она не успела собраться и машинально отозвалась.

— Мир вам еще раз, — любезно сказал волшебник. — Со мной поговорил мэтр Драмм, и я понял, что проявил по отношению к вам неучтивость, поэтому счел необходимым лично извиниться. Надеюсь, вы примете мои извинения?

— Приму, — сухо сказала Лахджа, стоя в центре круга вся в мыльной пене. — Можно мне идти?

Глава 4

Вероника сосредоточенно смотрела на доску, над которой пока еще не было ничего интересного. Она осторожно потрогала