– Вы делаете мне больно, – сказала она. – Я была бы вам признательна, если бы вы убрали свою руку, мистер Макгрегор.

Он бросил на нее недовольный взгляд:

– Ваш муж узнает об этом, миссис Хупер.

– Вы совершенно правы, – отрезала Гвен с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. – Он узнает.

И тут, к огромному ее облегчению, из дома вышел Лоуренс. Он улыбнулся, однако на несколько мгновений они молча сцепились с Макгрегором напряженными взглядами. Этот момент прошел, и Лоуренс протянул Гвен руку:

– Давай-ка приведем тебя в порядок. – Гвен чувствовала себя потрясенной, но слабо улыбнулась и взяла его руку, а Лоуренс повернулся к Макгрегору. – Ладно, Ник, ничего плохого не случилось. Гвен скоро ко всему привыкнет. – (Макгрегор, казалось, готов был взорваться, но смолчал.) – Она здесь еще новичок. Мы должны делать скидку на это. – Лоуренс обнял Гвен одной рукой. – Давай прислонись ко мне.

Пробежка опрометью по темному лесу заставила Гвен почувствовать свою уязвимость, и она поняла, что поставила Макгрегора в неудобное положение на глазах у Лоуренса. Что-то в этом человеке настораживало ее, хотя дело было не только в нем. Нищета, которую она увидела в рабочих линиях, тоже ее встревожила. И, не чувствуя себя так уютно рядом с Лоуренсом, как до инцидента в спальне, Гвен все же очень радовалась, что на плече у нее лежит его крепкая рука, и надеялась, что ей представится шанс обсудить произошедшее между ними.

На следующее утро, набросав новый план по организации уборки в доме и потратив больше двух часов на попытки разобраться со счетами, Гвен задвинула все это в дальний угол сознания. Так же легко отмахнуться от мыслей о вчерашней стычке с Макгрегором было сложнее, тем более что ей нужна была его помощь с поиском садовников.

Гвен принялась обдумывать конструкцию увитой зеленью беседки. «Может, посадить жасмин, а его побеги зацепить за ажурные металлические решетки», – подумала она, выходя из дому через французское окно.

Озеро блестело под ярко-голубым небом, синевой отражавшимся в зеркале воды, по которой, подсвеченная солнцем, бежала серебристая рябь с мелкими зелеными крапинками. Гвен прошла мимо дерева жакаранда и уловила в воздухе какой-то незнакомый цветочный запах. Пара сорок вспорхнула с лужайки, заросшей травой более жесткой, чем в Англии, но тем не менее ухоженной и аккуратно подстриженной. Гвен хотелось внести в устройство сада что-то свое, но в то же время неприятно было огорчать старого садовника-тамила, который относился к лужайкам и цветочным клумбам как к собственным. Она посоветуется с Лоуренсом о том, где лучше разбить кухонный огород, а пока подыщет подходящее место для своей беседки.

Боббинс и Спью, как обычно, вертелись у нее под ногами. Она с силой бросила им мяч, и он исчез в кустах, рядом с которыми сороки искали червяков.

– Там, – сказала Гвен. – Ищите!

Спью был отважный пес и пробирался всюду, куда бы ни залетел мяч. Гвен смотрела, как он ползком протискивается в лаз, который вел в неухоженную часть сада.

Она была раздражена. Утром пошла искать Лоуренса и столкнулась с Навиной, которая сказала ей, что только что оставила записку на ее туалетном столике – записку от хозяина.

Разорвав конверт, Гвен прочла написанное быстрым почерком Лоуренса сообщение, что она не увидит его в ближайшие два дня. Поговорить им так и не удалось. Теперь он уехал в Коломбо встречать Фрэн и еще, как мировой и неофициальный полицейский судья, должен сдать дело в суд в Хаттоне. В одной деревне разгорелся конфликт, ему пришлось утихомиривать местных жителей и решать, кто виноват.

Гвен охватил новый приступ тоски по дому. Она отругала себя, но невольно испытала раздражение: ну почему он не сказал ей об отъезде сам, почему не поинтересовался, не хочет ли она составить ему компанию? Хотя Лоуренс обмолвился, что муссон запаздывает и в Коломбо сейчас чертовски жарко. По крайней мере, здесь, в горах центральной части округа Дикойя, сохранялась относительная прохлада, и Гвен, собиравшаяся провести остаток дня вне дома, радовалась этому.

Когда она кликнула Спью, ей снова пришел на ум мистер Равасингхе. Она поняла, что уже несколько раз невольно в разных ситуациях вспоминала их встречу. Он часто оказывался в поле ее размышлений, и она ощущала намек на то, что ее интерес к нему вызван чем-то более важным, чем его орехово-коричневая кожа, длинные волнистые волосы или блестящие темные глаза.

Спаниель не появлялся.

Боббинс рылась в земле, выставив вверх зад, ровно в том месте, где исчез погнавшийся за мячом Спью, рядом с клумбой, где росли антуриумы с сердцевидными листьями и персиковыми цветами, которые Гвен заметила в первое утро по приезде. Она подошла к собаке и погладила ее.

– Куда он пропал, а, Боббинс?

Гвен услышала лай и заглянула в лаз под сенью большого дерева, однако там было темно, ничего толком не разглядеть. Она потянула за побег какого-то ползучего растения. Он отодвинулся на удивление легко, и когда она убрала в сторону и другие ветки, то обнаружила нечто вроде заросшего растительностью туннеля между деревьями. Туннель должен куда-то вести. Гвен как могла расчистила вход и кое-как протиснулась в него, оцарапав предплечье о какие-то злющие шипы, но, оказавшись внутри, смогла встать почти в полный рост.

– Спью, я иду за тобой! – крикнула она.

Туннель изогнулся и привел ее к поросшим мхом ступеням, которые вели куда-то вниз. Гвен оглянулась на свет, лившийся от входа. Тут достаточно безопасно, решила она, хотя могут быть змеи. Она замерла на месте и оглядела землю вокруг себя – никакого движения, дуновения ветра сюда не проникали, так что ни один листок не шевелился.

Гвен двинулась дальше, слыша только собственные шаги, комариный писк и дыхание Боббинс.

Спустившись по скользким ступеням, она оказалась на маленькой полянке, которая когда-то наверняка была большего размера. Кусты и ползучие растения так разрослись здесь, что не захваченной ими осталась только каменная плита, положенная на два пня, куда Гвен и села. Почти как в лесном логове, которое они с Фрэн детьми устраивали для себя в Оул-Три. Свет тут был тусклый, звуки окружающего мира заглушали деревья. Обстановка вполне умиротворяющая. Боббинс тихо улеглась у ее ног. Гвен принюхалась и уловила аромат жимолости и еще горьковатый запах листвы.

Тишину нарушил Спью, проползший сквозь заросли на полянку, его розовый нос был испачкан землей, в зубах пес что-то держал.

– Брось это, Спью! – приказала Гвен; собака зарычала и не послушалась. – Иди сюда, непослушный ты пес, и брось это!

Спью стоял на месте.

Гвен встала, поймала его за ошейник и взялась за конец торчавшей у него из пасти штуки. Потянув за него, она поняла, что это часть деревянной игрушки. «Лодочка, – подумала Гвен, – лодочка без паруса».

Пес перестал упираться, вильнул хвостом и бросил свою добычу к ногам хозяйки.

– Интересно, кому она принадлежала? – вслух проговорила Гвен и улыбнулась собакам. – Вас спрашивать бессмысленно, верно?