Но решать гораздо проще, чем поступить. Прошло часа два, а сна ни в одном глазу. Клара ворочалась, ерзала и, самое страшное, почувствовала, что ей необходимо срочно посетить ванную комнату. Значит, пройти через спальню, откуда ее фактически изгнал нелюбезный, негостеприимный хозяин, который бесцеремонно прервал ее сон, заставил покинуть очень удобную кровать и устраиваться на диване. Или он полагал, что Клара согласится провести ночь рядом с ним, тем более что одежды на нем — словно на новорожденном? Спать под одним одеялом, ворочаясь во сне и соприкасаться телами?!

Воображаемые картины только раздражали девушку. Она старательно гнала от себя навязчивые образы, и без них испытывая ужасный физический и душевный дискомфорт.

Клара встала. Прошло достаточно времени, синьор Висконти наверняка уже уснул, убеждала она себя. Угрызения совести не мучают негодяя, потому что совесть, похоже, у него совершенно отсутствует.

На цыпочках подойдя к двери, девушка приоткрыла ее и внимательно прислушалась. Ни звука, кроме глубокого спокойного дыхания. Осторожно, стараясь не натолкнуться в темноте на мебель, она почти не дыша направилась к заветной цели. В ванной комнате не задержалась ни на минуту. Вдруг у хозяина замка тоже возникнет желание нанести сюда ночной визит?

Но войдя в спальню, Клара остановилась. Перспектива провести несколько часов в гостиной, ворочаясь на жестком диване, не прельщала ее. Особенно когда ненавистный эгоист преспокойно наслаждается комфортабельным отдыхом, лишив ее последней радости. Нет! На диван она не вернется. Так же, как и на роскошное ложе, с которого ее вынудили убежать. Что же делать? Надо найти какой-то выход.

И выход нашелся — третья дверь.

Дверь открылась и закрылась совершенно бесшумно. Девушка тихо пошла по лестнице, тускло освещенной небольшими светильниками, висящими вдоль каменной стены. Преодолев несколько ступеней и открыв еще одну дверь, она очутилась на террасе, которая располагалась на крыше, окруженной со всех сторон перилами.

Воздух наверху оказался гораздо свежее, ароматнее, прохладнее, чем в комнатах, несмотря на то что там были открыты окна. Первый робкий признак рассвета — небо начинало бледнеть на востоке. Странно, но при виде безмятежно пробуждающейся природы дна душе у Клары стало легче и светлее. Тревоги отступили. Наверху она почувствовала веяние свободы и впитывала ее полной грудью, набираясь сил, желания жить и бороться. Через несколько часов наступит новый день, который опять сулил испытания. Но они ей не страшны, как и сам Леонардо Висконти.

Ощущая, как кровь энергично запульсировала в усталом после бессонной ночи теле, Клара подошла к перилам. Рука ощутила тепло, подаренное накануне солнечными лучами шероховатому камню и бережно сохраненное им. Она перегнулась через перила, всматриваясь вниз, но ничего не разглядела, кроме неясных темных очертаний. Где-то далеко в долине спала маленькая деревушка…

Мирный ход ее мыслей нарушил звук торопливых шагов босых ног, и не успела девушка опомниться, как сильные мужские руки обхватили ее сзади, развернули и крепко прижали.

— Глупышка! — воскликнул Леонардо, уводя ее от парапета.

Клара отчетливо слышала частые гулкие удары его сердца, чувствовала жар, исходящий от сильного мускулистого тела, понимая, насколько хрупка и беспомощна она в крепких объятиях.

— Броситься в пропасть — не выход из положения! Поверьте, я не желаю вам зла, — сказал он, с неожиданной нежностью положив ее голову к себе на плечо и осторожно гладя длинными пальцами ее волосы. — Вы же знаете, против вас лично я ничего не имею.

Теплая гладкая загорелая кожа, туго натянувшаяся на мышцах, твердых как камень, сильные объятия, откровенная близость обнаженного мужского тела, осязаемого через тонкую ткань сорочки, — все это мешало девушке сосредоточиться, затуманивая рассудок. А почувствовав, как от внутреннего напряжения вздрагивают его упругие мышцы, она с трудом устояла от искушения страстно прижаться к мужчине, разжигающему в ней странные, незнакомые доселе желания…

Клара замотала головой, отгоняя безрассудные мысли, которые возникали в словно вдруг захмелевшем мозгу. Но Леонардо истолковал случайный жест по-своему.

— Если я напугал вас, то действительно очень сожалею и прошу прощения. Обещаю, что, пока вы находитесь под крышей моего отца, ни один волосок не упадет с вашей головы, — принялся он горячо убеждать девушку. — Не волнуйтесь, представьте, что вы просто отдыхаете здесь. Клэретта, я очень прошу вас…

Пленница почти оттаяла, настолько искренним казалось раскаяние хозяина замка, настолько отчаянно прозвучала просьба. Она хотела чистосердечно признаться, что ни при каких обстоятельствах не дойдет до того, чтобы кончать жизнь самоубийством. Не настолько слабая она женщина, чтобы пасовать перед трудностями. Но тот факт, что Леонардо назвал ее нелепым именем, которое она давно поменяла, привел девушку в состояние боевой готовности. Теперь она поняла, как сможет контролировать ситуацию. Тем более что синьор Висконти сам давал ей карты в руки, неправильно истолковав ее поведение.

Изобразить из себя испуганное нервное создание для Клары не составило труда. Она на самом деле дрожала от испуга, который пережила в тот момент, когда ее неожиданно схватили. Правда, плен мужских рук оказался сладостным. Гораздо сложнее скрыть радость и удовольствие, которые она испытывала от того, что неожиданно появился выход. Но ей и это удалось.

Скажи ей кто-нибудь раньше, что Клара Хартли, самостоятельная, деловая женщина, с истеричным подрагиванием в голосе выскажет нечто подобное, она бы никогда не поверила.

— Зачем вы остановили меня? Я… я не могу больше терпеть унижения, — всхлипывая проговорила она. — Не… незнакомый человек запер меня в неизвестном месте и… и никто не знает, как долго я должна мучиться в вашей проклятой тюрьме.

Намеренно несильно она уперлась кулаками ему в грудь, изображая попытку вырваться.

— Вы убьете моего отца при первой же возможности, вы сами утверждаете! Так что же помешает вам убить и меня? Я знаю, вы поступите именно так, чтобы я не могла ничего рассказать! — Ее голос задрожал, в нем послышались всхлипывания. — Я не вынесу ожидания смерти. Уж лучше… лучше самой сделать что-нибудь. — Она судорожно глотнула воздух. — Двери… Запертые двери… Они просто сводят меня с ума.

— Боже мой! — в голосе Висконти прозвучал испуг.

Да-да, получилось! Он уже считает себя бесчувственным негодяем, издевающимся над слабой несчастной девушкой. Ему, похоже, стыдно. Хотя, возможно, укол совести Леонардо почувствовал, уже когда поспешил за ней на террасу. Значит, синьор не так бессердечен, как ей казалось. Видимо, он тоже может переживать, бояться, и обыкновенные эмоции ему не чужды.

Впрочем, не стоит раздумывать над его поведением. С каких это пор она стала такой сентиментальной? Висконти вполне заслуживает того, чтобы ты обрушила месть на его слишком красивую голову, старательно настраивала себя Клара. Она пыталась игнорировать добрые, словно убаюкивающие, слова, которые Леонардо осторожно говорил своей чувствительной пленнице.